ИЗЪ ГОТЕ.
Самъ теперь говори. Къ тему объясненье чужое?» Германъ вышелъ впередъ съ веселья полною рѣчью: «Не сожалѣй о слезахъ и этой летучей печали: Ею закончено счастье мое и твое, я надѣюсь. Милую чуждую дѣвушку не искать въ услуженье Я къ колодцу ходилъ: любви запекать приходилъ я. Только — увы! — мой трепетный взоръ былъ не въ силахъ проникнуть Склонность въ сердцѣ твоемъ — въ очахъ- твоихъ только замѣтилъ Я привѣтъ, повстрѣчавъ ихъ на зеркалѣ тихомъ колодца. Въ домъ тебя отводить половиной мнѣ счастія было,— Вотъ ты его довершила. О, будь же благословенна!» Дѣвушка, сильно растрогана, юношѣ въ очи глядѣла, Не избѣгая объятій его и лобзаній—вершины Радости, если онѣ давно желанной порукой Счастья, которому, любящимъ кажется, нѣтъ и предѣла. Все пасторъ затѣмъ объяснилъ остальнымъ предстоящимъ. Дѣвушка вышла впередъ, въ умиленьи отцу поклонилась И, цѣлуя руку, которую онъ не давалъ ей, Такъ сказала: «Прошу извинить при моемъ изумленьи Прежнія слезы печали и эти слезы восторга. О, простите мнѣ первое чувство, простите и это, дайте мнѣ только сперва привыкнуть къ новому счастью. Первая пусть непріятность, внесенная мною, смущенной, Будетъ послѣдней. Къ чему обязалась служанка усердно,— Вамъ съ любовью услуживать,—дочь исполнить готова». И отецъ ее тотчасъ же обнялъ, слезы скрывая. Мать подошла и ее цѣловала отъ чистаго сердца.
