я былъ тотъчасъ спрошенъ Каховскимъ, кто я такой? — И потомъ отвѣтомъ было, что онъ осужденъ на смерть съ тѣмъ равнодушіемъ, которое тотъчасъ же посѣлило во мнѣ къ немуя былъ тотъчасъ спрошенъ Каховскимъ, кто я такой? — И потомъ отвѣтомъ было, что онъ осужденъ на смерть съ тѣмъ равнодушіемъ, которое тотъчасъ же посѣлило во мнѣ къ немѵ глубокое уваженіе — равнодушіе къ смерти не покидавшее его во все время! Каховскій прибавилъ, съ большимъ чувствомъ сожалѣнія, что онъ имѣлъ несчастіе убить Милорадовича. Пестель говорилъ очень тихо. Онъ былъ послѣ болѣзни, испытавши всѣ возможныя истязанія и пытки временъ перваго Христіанства! Два кровавые рубца на головѣ, были свидѣтелями этихъ пытокъ! Полагать должно, что желѣзный обручь крѣпко свинченный на головѣ, съ двумя вдавленными глубокими жолобами, оставили на головѣ его свои глубокія два кровавыя рубца. Еще по сихъ поръ въ живыхъ супругъ Евдокіи, писавшей о млекѣ пречистой дѣвы, онъ былъ на очной ставкѣ съ Пестелемъ передъ его смертію, видѣлъ эти глубокіе два кровавые рубца на головѣ Пестеля!... Въ разговорахъ Пестеля съ Каховскимъ, также проглядывало такое же равнодушіе къ смерти. Пестель просилъ меня кланяться его старику-отцу, впрочемъ очень утѣшившемуся вмѣстѣ съ другимъ своимъ сыномъ надѣтымъ на него флигель-адъютантскимъ эксельбантомь!
Вѣроятно еще помнятъ, что повѣшеннаго Пестеля отецъ очень долго былъ военнымъ генералъ-губернаторомъ Сибири, — изъ Петербурга управлявшаго въ то время — когда злоупотребленія и взяточничество были въ Сибири въ самыхъ огромныхъ размѣрахъ! Неужели отецъ повѣшеннаго Пестеля, совершенно былъ неповиненъ въ грабежѣ Иркутскаго губернатора Трескина и прочихъ чиновниковъ, ужасныхъ разбойниковъ того времени въ Сибири? Сперанскій, ревизуя Сибирь, ужасался продѣлкамъ чиновничества, вмѣстѣ съ находящимся еще въ живыхъ, состоявшимъ при немъ Батенковымъ, продержаннымъ за участіе въ Тайномъ Обществѣ Николаемъ, двадцать лѣтъ въ Петропавловской крѣпости, въ Алексѣевскомъ Равелинѣ, и только въ 1845 году, отправленъ онъ былъ на поселеніе въ Сибирь! Двадцать лѣтъ заточенія! ужасно какъ безчеловѣчпо! Въ этомъ Алексѣевскомъ Равелинѣ
я был тотчас спрошен Каховским, кто я такой? — И потом ответом было, что он осуждён на смерть с тем равнодушием, которое тотчас же поселило во мне к нему глубокое уважение — равнодушие к смерти, не покидавшее его во всё время! Каховский прибавил, с большим чувством сожаления, что он имел несчастье убить Милорадовича. Пестель говорил очень тихо. Он был после болезни, испытавши все возможные истязания и пытки времён первого христианства! Два кровавых рубца на голове были свидетелями этих пыток! Полагать должно, что железный обруч, крепко свинченный на голове, с двумя вдавленными глубокими жолобами, оставили на голове его свои глубокие два кровавых рубца. Ещё по сих пор в живых супруг Евдокии, писавшей о млеке пречистой девы, он был на очной ставке с Пестелем перед его смертью, видел эти глубокие два кровавых рубца на голове Пестеля!.. В разговорах Пестеля с Каховским также проглядывало такое же равнодушие к смерти. Пестель просил меня кланяться его старику-отцу, впрочем очень утешившемуся вместе с другим своим сыном надетым на него флигель-адъютантским эксельбантомь!
Вероятно, ещё помнят, что повешенного Пестеля отец очень долго был военным генерал-губернатором Сибири, — из Петербурга управлявшего в то время — когда злоупотребления и взяточничество были в Сибири в самых огромных размерах! Неужели отец повешенного Пестеля совершенно был неповинен в грабеже иркутского губернатора Трескина и прочих чиновников, ужасных разбойников того времени в Сибири? Сперанский, ревизуя Сибирь, ужасался проделкам чиновничества, вместе с находящимся еще в живых, состоявшим при нём Батенковым, продержанным за участие в Тайном Обществе Николаем, двадцать лет в Петропавловской крепости, в Алексеевском равелине, и только в 1845 году отправлен он был на поселение в Сибирь! Двадцать лет заточения! ужасно как бесчеловечно! В этом Алексеевском равелине
