236 норціональное ихъ массамъ и обратно пропорціональное квадрату разстоянія. Вслѣдствіе этой силы всѣ тѣла падаютъ на Землю и обла даютъ вѣсомъ. Если бы существовала одна сила притяженія, то Луна соединилась бы съ Землею, и обѣ эти массы стали бы падать съ возрастающею скоростью на Солнце; то же самое произошло бы и съ остальными планетами и тѣлами міра, такъ что наша вселенная давно превратилась бы въ неподвижную груду развалинъ.
Но кромѣ этой центральной силы притяженія, на каждую планету дѣйствуетъ еще другая сила; подъ вліяіемъ ея одной, планеты сорвались бы и пошли бы по прямой линіи, касательной къ ихъ дѣйствительному пути. Сочетая между собой эти силы, стараясь при помощи геометріи и анализа опредѣлить дѣйствительное движеніе, происходящее отъ нхъ постояннаго и совмѣстнаго дѣйствія, Ньютону удалось доказать, что законы этого движенія соотвѣтствуютъ тѣмъ законамъ, которые открылъ Кеплеръ. Быть можетъ, есть только движеніе, а силы, которыми мы его объясняемъ, разлагая его, существуютъ только въ нашемъ воображеніи. Для насъ важнѣе всего доказать существованіе явленія и точно знать, какъ оно происходитъ. Те рія явится потомъ. Эта теорія притяженія вполнѣ вѣрна и доказана въ настоящее время. Сущность же дѣйствующей силы остается еще для насъ сокрытой, точно такъ же, какъ и многія тайны міра.
Таковы законы, управляющіе движеніями міровъ. Необходимо, конечно, серьезное вниманіе, чтобы ихъ понять; но въ нихъ нѣтъ ни темноты, ни двусмысленности. Часто говорятъ, что научныя сочиненія не могутъ достигнуть ясности и изящества чисто литературныхъ произведеній; между тѣмъ нѣтъ ничего прекраснѣе уравненія. У лучшихъ литераторовъ случается иногда найти примѣры нелѣпости, чего вы не можемъ сказать про математическія сочиненія. Никто не отрицаетъ генія Корнеля, но едва ли кто-нибудь въ состояніи понять смыслъ словъ, обращенныхъ Титомъ къ Береникѣ: „Неужели я долженъ умереть, когда такъ близка развязка. Ваше непостоянство такъ велико, что остатки пламенной любви могутъ еще въ четыре дня рѣшить мою судьбу":
Прочитайте еще разъ, чтобы хорошенько понять мысль автора. Артистъ Баронъ, не зная, какимъ тономъ произнести конецъ фразы, обращался за совѣтомъ къ Мольеру, который въ свою очередь послалъ его къ самому Корнелю.
„Какъ!—воскликнулъ знаменитый авторъ „Сида",—„и вы точно знаете, что это я написалъ?"
Перечитавъ стихи нѣсколько разъ, Корнель возвратилъ ихъ артисту, сказавъ: „Не знаю, право, что именно я хотѣлъ выразить; произнесите стихи съ достоинствомъ; кто не пойметъ смысла, будетъ пораженъ ихъ красотой".
Разсказываютъ также, что Комусъ, извѣстный епископъ Беллет-скій, будучи въ Испаніи и не понявъ сонета жившаго еще тогда Лопе-де-Вега, обратился къ поэту съ просьбой объяснить это стихотвореніе. Внимательно перечитавъ свое произведеніе, авторъ откровенно сознался, что самъ ничего не понимаетъ.
У знаменитыхъ поэтовъ (какъ напримѣръ у Виктора Гюго) часто встрѣчаются столь глубокія мысли, что въ нихъ трудно разобраться; это—безконечность.
