жалась ужасная; наша артиллерія, въ глазахъ передъ нами, взрывала непріятельскіе зарядные ящики, и смѣшивала его колонны; наши стрѣлки безпрерывнымъ огнемъ встрѣчали Французовъ, но они лѣзли, какъ бѣшеные. Скоро и съ лѣвой стороны города показались ихъ стрѣлки, а потомъ и колонны; за ними выскочила конная батарея, и, выстроившись близъ рѣки, стала бить по мостамъ, чтобы прервать сообщеніе города съ нашимъ берегомъ. У насъ тотчасъ была выставлена батарея, которая отвѣчала непріятельской съ равнымъ упорствомъ: канонада громила съ обѣихъ сторонъ убійственно.
Къ вечеру сраженіе усилилось до отчаяннаго боя, и ужасы его были неизъяснимы! Нѣсколько сотъ ядеръ и гранатъ свистѣли и лопались одни за другими, воздухъ вокругъ города помрачался отъ дыма, земля стонала, и, казалось, изъ утробы своей извергала адское пламя—смерть не успѣвала глотать свои жертвы. Громъ, трескъ, пламя, дымъ, стонъ, крикъ, все вмѣстѣ представляло ужасный хаосъ разрушенія міра.
Въ 6 часовъ вечера Французы овладѣли всѣми предмѣстіями города по ту сторону рѣки; только оставалось у насъ одно Днѣпровское на правомъ берегу. Гранаты
