хоту, а пѣхота артиллерію; чтобы по нѣскольку здоровыхъ не отводили одного раненаго, и не оставляли-бы пустоты въ рядахъ; чтобы резервы употреблялись только по его приказанію, а главнѣйшее, чтобы старались избѣгать напрасной стрѣльбы. Князь Кутузовъ, объѣзжая ряды и видя бодрость на лицахъ Русскихъ воиновъ, готовыхъ умереть за отечество до послѣдняго, говорятъ, сказалъ окружающимъ: «Французы переломаютъ надъ нами свои зубы, но жаль, что, разбивши ихъ, намъ нечѣмъ будетъ доколачивать.»—Русскихъ силъ, точно, было недостаточно: у насъ считалось до 115,000 регулярнаго войска, 7,000 Казаковъ, 10,000 ополченія, и 640 пушекъ; у Французовъ было 190,000 лучшего войска и до 1,000 орудій. Впрочемъ, наше неравенство силъ замѣнялось любовію къ отечеству и жаждою мщенія. Вспоминая прежнюю славу Русскаго побѣдоноснаго оружія, каждый солдатъ горѣлъ нетерпѣніемъ сойдтися съ непріятелями, чтобы въ ихъ крови омыть нанесенное всѣмъ оскорбленіе. Всѣ мы были въ полномъ увѣреніи на распорядительность мудраго, посѣдѣвшаго въ браняхъ полководца. Французы также готовились къ рѣшительному бою, только не съ чувствомъ любви къ отечеству, а съ жадно-
