жались въ окопахъ, Французы за каждый шагъ впередъ платили несмѣтною потерею людей. Не льзя не удивляться отчаянію, съ какимъ они лѣзли на смерть; не льзя не удивляться присутствію духа Рускихъ, съ какимъ они защищались, удерживая стремленіе превосходныхъ силъ непріятеля.
Когда Французы въ срединѣ нашей линіи овладѣли въ первый разъ курганнымъ люнетомъ, и были опрокинуты, въ то время приказано пѣхотѣ 4-го Корпуса двинуться на подкрѣпленіе сражающихся около люнета. Вѣсть о подвигахъ нашихъ, сбившихъ въ этомъ мѣстѣ непріятеля, быстро распространилась по линіи. Елецкаго полка Маіоръ Т***, въ восторгѣ воинскаго духа, скакалъ отъ мѣста сраженія по нашей линіи, провозглашая всѣмъ, что Французы разбиты и Неаполитанскій Король взятъ въ плѣнъ. Этотъ Маіоръ немного картавилъ, а потому невольно разсмѣшилъ насъ своимъ провозглашеніемъ, крича изъ всей силы: «Бьятцы! Мюята взяли!»—Но этотъ мнимый Мюратъ былъ Генералъ Бонами. Когда Русскій гренадеръ хотѣлъ его колоть, то онъ для спасенія своего вскричалъ: «Я Король!»—Тогда усачъ, взявши Короля за шиворотъ, потащилъ къ Главнокомандующему. Князь Кутузовъ
