скій. Кромѣ обыкновенныхъ познаній, необходимыхъ артиллерійскому офицеру, онъ зналъ Тактику, Стратегію, древнюю и новую Исторію, читалъ много хорошихъ книгъ, и признавался, что не любилъ только Нѣмецкой Метафизики и Мистицизма.
Съ такими достоинствами явился Александръ Фигнеръ на поприщѣ воинской славы, въ отечественную войну, и сталъ извѣстнымъ партизаномъ въ Россіи и въ Европѣ.
Послѣ того, какъ мы съ нимъ разстались подъ Москвою, 2-го Сентября, я не имѣлъ о немъ никакихъ извѣстій до самаго Тарутинскаго лагеря. Тутъ онъ явился опять, къ живѣйшей радости любившихъ его товарищей. Мы тотчасъ замѣтили въ наружности его перемѣну: онъ былъ съ отрощенною бородкою; волосы на головѣ его были острижены въ кружокъ, какъ у Русскаго мужичка. При всѣхъ нашихъ распросахъ, и при всей его веселости отъ удачнаго исполненія порученій, не могли мы вывѣдать всего, что онъ дѣлалъ въ Москвѣ. Я напомнилъ ему объ ужасномъ взрывѣ пороховаго погреба, потрясшемъ подъ нами землю. Онъ усмѣхнулся, но, потупивъ взоры, заговорилъ о другомъ: скромность налагала на уста его печать какой-то тай-
