уже ночуемъ на отнятой землѣ. Каждый изъ насъ съ большимъ любопытствомъ разсматривалъ всѣ предметы, брошенные непріятелями; удостовѣрясь, что они точно ѣли лошадей, мы не могли надивиться ихъ терпѣнію и преданности къ Наполеону.
Передъ вечеромъ явился къ намъ Фигнеръ. Онъ разсказывалъ, какъ во время нападенія примкнулъ съ своею партіею къ Казакамъ, и участвовалъ въ горячей сшибкѣ съ Французскими кирасирами; какъ онъ близокъ былъ къ Мюрату, который въ одной рубашкѣ едва могъ спастись; какъ при переправахъ черезъ рѣчки Французы вездѣ бросаютъ свои фуры, повозки, и сами взрываютъ зарядные ящики; какъ лошади ихъ не везутъ, а они сами бѣгутъ сломя шею. Послѣ чего Фигнеръ, напившись чаю, уѣхалъ къ своей партіи, въ авангардъ.
Ночью велѣно было опять развести въ бивакахъ веселые огни, и пѣть пѣсни, потому что Мюратъ посылалъ черезъ нашъ лагерь къ Фельдмаршалу парламентера, просить сердце убитаго друга своего, Генерала Дери. По этому можно было заключать, сколь чувствительно для него долженствовало быть пораженіе на рѣч. Чернишнѣ.
9-го Октября, Генералъ Дороховъ, зани-
