13-го Октября, на разсвѣтѣ пасмурнаго дня, мы увидѣли передъ собою обгорѣлый, дымящійся городъ, отъ котораго стояли не много далѣе ружейнаго выстрѣла. Не видно было ни одного непріятельскаго стрѣлка; всѣ они, попрятавшись, сидѣли за развалинами домовъ и заборовъ. Мертвая тишина согласовалась съ мрачностію дня и съ предметами опустошеній: тайный ужасъ скрывался въ этой тишинѣ. Вскорѣ приказано было намъ перейдти назадъ за ручей, и присоединиться къ арміи. Полки, стоявшіе всю ночь подъ ружьемъ, стали свертываться въ колонны и отступать въ порядкѣ, медленно; тогда непріятель пробудился и пустилъ въ насъ изъ города нѣсколько гранатъ, которыя лопались на воздухѣ, не причиняя намъ вреда. Мы благополучно перешли ручей и стали въ общую позицію арміи на правый флангъ, оставивъ за собою передъ городомъ одну легкую кавалерію.
Наполеонъ въ Маломъ-Ярославцѣ могъ видѣть ужасные слѣды упорной битвы, показавшей ему отличную храбрость Итальянцевъ и мужество Рускихъ. Съ высоты уцѣлѣвшей колокольни, онъ могъ разсмотрѣть нашу армію, построенную въ боевомъ порядкѣ. Конечно съ изумленіемъ замѣтилъ онъ, что намѣреніе его, пройдти
