деньщикъ увѣрялъ по совѣсти, что онъ въ продолженіе ночи ничѣмъ не занимался, и спалъ, какъ убитый. Однажды мы, собравшись къ Подполковнику, насчетъ этого шутили, говоря, что видно тѣни погибшихъ отъ голода Французовъ, пробираясь сквозь щели въ избу, поѣдали по ночамъ то, въ чемъ они крайне нуждались въ послѣдніе дни жизни. Случилось одному изъ офицеровъ закуривать трубку передъ топившеюся печкою; бумажка упала на полъ, офицеръ нагнулся, чтобы поднять ее, и замѣтилъ подъ печкою что-то движущееся. Послали туда деньщика, который, къ удивленію присутствующихъ, вытащилъ изъ подъ печки—блѣднаго, изнуреннаго, въ оборванной шинелькѣ Француза. Испуганный до смерти, непріятель нашъ бросился на колѣни, и со слезами, трепещущимъ голосомъ просилъ себѣ пощады. Мы сожалѣли о немъ и смѣялись. Видя наше снисхожденіе, Французъ успокоился, потомъ признался, что необходимость заставляла его похищать по ночамъ оставляемую пищу, что онъ, живучи болѣе недѣли въ своей пещерѣ, довольно привыкъ къ ней: днемъ спалъ, а по ночамъ искалъ добычи, всюду обшаривая; иногда, пользуясь глубокимъ мракомъ ночи и крѣпостію сна храпящихъ, онъ тихо отворялъ двери, и
