шли въ Варшаву; отъ того многіе домы были пусты. Хотя городъ, уже дней семь назадъ, былъ занятъ партизаномъ Давыдовымъ, однако все еще оставались въ немъ слѣды проходящей военной тучи. Вмѣсто обывателей встрѣчались большею частію свои солдаты, и вышедшіе изъ госпиталя Австрійцы или Венгерцы. Больныхъ непріятелей оставлено въ городѣ множество; по крайней мѣрѣ не видно было на улицахъ труповъ, обгорѣлыхъ развалинъ домовъ, и вообще признаковъ тѣхъ бѣдствій, какихъ до того мы были свидѣтелями. Старый дворецъ съ конюшнями, превращенный въ госпиталь, вмѣщалъ въ себѣ нѣсколько тысячь больныхъ и раненыхъ Австрійцевъ и Французовъ. Одна Русская церковь была превращена въ фуражный магазинъ; смиренные лики Святыхъ, съ благословляющими десницами, являлись на стѣнахъ храма изъ-за насыпей овса и пучковъ сѣна. Солдаты наши, видя это, въ негодованіи говорили, что по дѣломъ Чудотворцы наказали нечестивцевъ. Въ провіантскомъ магазинѣ было оставлено Французами нѣсколько тысячь порцій бѣлыхъ сухарей, которыхъ роздали нашимъ солдатамъ. Эти сухари, на подобіе бѣлыхъ кирпичиковъ, были прѣсны, и потому не нравились Рускимъ: чернаго, ки-
