обыкновенной ретирады. Сказано было: «что до соединенія армій, временнымъ и нужнымъ отступленіемъ, удерживаемо было кипящее мужество воиновъ остановить дерзкій шагъ непріятеля; но теперь предстоитъ новый случай оказать извѣстную храбрость и пріобрѣсть награду за понесенные труды.»—Въ силу этого приказа всѣ полагали рѣшительно выждать здѣсь непріятеля. Мужество снова закипѣло въ сердцахъ Русскихъ солдатъ; другъ другу напоминали преданіе о Полтавской битвѣ, и всѣ готовы были на Двинѣ послѣдовать достохвальному примѣру предковъ.
Слухи носились, что на аванпосты непріятельскіе была подкинута съ нашей стороны прокламація къ Французскимъ и Нѣмецкимъ войскамъ. Первымъ представляли, что они суть слѣпыя орудія неограниченнаго и ненасытнаго честолюбца, а вторымъ объясняли униженіе, которому они подвергались служа утѣснителю ихъ отечества. Если подлинно была выпущена отъ насъ такая прокламація, какъ одно изъ средствъ, вредящихъ непріятелю развращеніемъ нравственности солдатъ, то едва-ли она могла быть тогда дѣйствительною. Французы были ослѣплены славою Наполеона, доколѣ орлы его влекли за
