походѣ сдѣлалъ послѣднюю калибровку ружей, и оставался обѣдать въ трактирѣ подъ вывѣскою Золотой Надежды (Goldene Hoffnung); любовался милыми Нѣмочками, которыя за разными надобностями приходили въ трактиръ, и, на вопросы мои отвѣчая съ усмѣшкою, поспѣшно уходили. Извощику на форшпанѣ никакъ не хотѣлось меня везти, и онъ давалъ мнѣ два добрыхъ грота, чтобы я уволилъ его. За такое простосердечіе не льзя было не дать ему своихъ три; при чемъ представилъ я невозможность увольненія, потому что ходить пѣшкомъ такъ далеко не по моимъ силамъ.
Изъ м. Вальденбурга переѣхалъ я въ с. Вестрицъ по весьма дурной дорогѣ, чрезъ каменистые овраги. Тутъ опять ночевалъ въ 1-мъ егерскомъ полку.
Этотъ полкъ былъ извѣстенъ своей храбростію, имѣлъ Георгіевскія серебряныя трубы, за отличіе надпись на киверахъ, а офицеры золотыя петлицы на воротникѣ. Бывши съ начала войны подъ командою храбраго Полковника Карпенко, этотъ полкъ во всѣхъ сраженіяхъ отличался, особенно въ Бородинскомъ, и менѣе прочихъ понесъ потери. Между офицерами и солдатами была строгая дисциплина; солдаты были всегда одѣты щеголевато и опрят-
