тотчасъ отъ лѣваго фланга послалъ меня съ 6-ю орудіями. Не смотря на сильный дождь, бившій прямо въ глаза, я взялъ пушки на передки, спустился съ горы, и велѣлъ канонерамъ приготовить скоропалительныя свѣчи, потому что фитиль вовсе замокъ, да и мы всѣ были какъ обмокшія мыши, по колѣно въ грязи. Французы встрѣтили меня ядрами и высыпали на томъ берегу рѣчки стрѣлковъ. Колонны Князя Щербатова, съ крикомъ ура! подходили уже къ деревнѣ; я, не останавливаясь, шелъ до самой рѣчки въ цѣпи своихъ стрѣлковъ, потомъ вдругъ завернулъ орудія, сбросилъ съ передковъ и сдѣлалъ залпъ картечью; непріятельскіе стрѣлки тотчасъ были сбиты, а батарея ихъ снялась и стала уходить. Наши егери бросились черезъ рѣчку, колонны вошли въ деревню, и съ наступленіемъ мрака не видно стало непріятеля. Полагая его на ретирадѣ, я возвысилъ свои единороги и пустилъ въ темнотѣ, по направленію большой дороги, нѣсколько гранатъ, въ отмщеніе гаубицамъ за давишніе ихъ гостинцы.
Промокши до костей и довольно понатрудившись, я съ артиллеріею на ночь отошелъ опять на гору. Солдаты корчились отъ дождя и холода и голода, проклиная Французовъ, которые заставили ихъ
