полной мѣрѣ. Это видно было по обширности ихъ домашнихъ заведеній, по чистотѣ и порядку во всемъ хозяйствѣ, по опрятству въ одеждѣ, и также—по плодовитости семействъ. Конечно истинное благоденствіе не скрывается подъ нищенскою наружностію. Не льзя сказать, чтобъ счастливы были поселяне, живущіе въ тѣсныхъ, мрачныхъ, полуразвалившихся хижинахъ, или землянкахъ, куда едва проницаетъ свѣтъ дневный; чтобъ счастливы были закоптѣвшія отъ дыма, покрытыя лохмотьями человѣческія существа, съ усиліемъ труда снискивающія скудное себѣ пропитаніе, и часто терпящія голодъ, не потому чтобы земля отказывала имъ въ дарахъ своихъ, но по существующему порядку вещей.
Для насъ странно было видѣть въ Силезіи поселянъ, по нашему мужиковъ, въ синихъ курткахъ изъ тонкаго сукна, въ лосинныхъ панталонахъ, и въ ботфортахъ; каждый пожилой мужикъ носилъ треугольную шляпу съ кокардою, имѣлъ на затылкѣ косу, и важно курилъ трубку. Правда, что пожилые Пруссаки, вообще, были тощіе, съ длинными, угрюмыми лицами; за то дѣвушки Пруссачки прекрасны, какъ майскія розы, миловидны, румяны, и все блондинки. Юношей не было видно; всѣ они,
