смѣха оперу Рохусъ Помперникель, наполненную дурачествами. Аріи въ ней были набранныя, и музыка составная изъ разныхъ пьесъ. Рохусъ, въ зеленомъ мундирѣ съ краснымъ воротникомъ, явился на сцену верхомъ; потомъ, увѣшанный колбасами и сосисками, плетью гонялъ отъ себя мальчиковъ, дразнившихъ его будто-бы на улицѣ, въ городѣ, куда онъ пріѣхалъ. Рохусъ много дурачился, какъ наши паяцы на качеляхъ, пѣлъ довольно замысловатыя аріи, и одну даже невѣжливую, въ которой женскую красоту (конечно національную) сравнивалъ съ картофелемъ. Смыслъ пѣсни заключался въ насмѣшкахъ надъ непрочностью женской красоты, надъ вѣтренностью, непостоянствомъ женщинъ и проч., такъ, что рондо каждаго куплета оканчивалось картофелемъ. Однако немногимъ изъ Русскихъ зрителей нравилось дурачество Рохуса, который, впрочемъ, игралъ лучше другихъ актеровъ. Послѣ оперы представляли жалкій балетъ, въ которомъ двѣ малютки прыгали и вертѣлись какъ попало. Я ни мало не ожидалъ увидѣть столь дурную игру на Дрезденскомъ театрѣ; или, можетъ быть, Саксонцы не полагали, чтобы Рускіе стоили чего-нибудь лучшаго. Такое мнѣніе относилось болѣе къ грубому невѣдѣнію Саксонцевъ о Россіи: они точно
