они, какъ ива, не сохранившая для игры вѣтра ни одного листа. Кухулинъ стоялъ у дуба, онъ молча смотрѣлъ воспламененными глазами и слушалъ вѣтер въ своихъ развѣвающихся волосахъ. Пришелъ Моранъ, сынъ Фихила, развѣдчикъ съ береговъ океана. «Корабли», закричалъ онъ, «корабли съ пустынныхъ острововъ! Идетъ Фингалъ, первый изъ людей, сокрушитель щитовъ! Волны пѣнятся передъ чернымъ носомъ его корабля, его мачты съ парусами подобны лѣсу в облакахъ». — «Дуйте, вѣтры, сказалъ Кухулинъ, несущiеся на мой туманный островъ. Приди причинить смерть тысячамъ, окороль звучной Сельмы. Твои паруса, мой другъ, для меня облако утра, твои корабли — свѣтъ неба, а ты самъ — столбъ огня, ночью озаряющiй землю. Конналъ, первый изъ людей, какъ приятны намъ друзья въ печали! Но ночь сгущается кругомъ — где теперь корабли Фингала? Здѣсь проведемъ часы мрака и будемъ ждать луны неба».
Вѣтры шумятъ в лѣсахъ, потоки несутся со скалъ, дождь собирается надъ вершиною Кромлы. Красныя звѣзды мерцаютъ среди несущихся облаковъ. Печально на берегу потока, звону котораго отвѣчаетъ дерево, печально сидитъ на берегу потока вождь Эрина; тамъ и Конналъ, сынъ Кольгара, тамъ и Карриль былыхъ временъ. «Несчастна рука Кухулина», сказалъ сынъ Семо, «несчастна рука Кухулина съ тѣхъ поръ, какъ убилъ онъ своего друга! Ферда[1], сынъ Даммана, я любилъ тебя, какъ самого себя!»
— «Теперь разскажи, Кухулинъ, сынъ Семо, какъ палъ сокрушитель щитовъ», сказал Конналъ. «Хорошо я помню сына благородного Даммана — высокъ онъ былъ и прекрасенъ, какъ небесная радуга. Пришелъ из Альбiона Ферда — вождь ста холмовъ. Онъ научился владѣть щитомъ въ стѣнахъ Мура и заслужил дружбу Кухулина; мы вмѣстѣ ходили на охоту, верескъ былъ нашимъ общимъ ложемъ.
Девгала[2] была супруга Каирбара, вождя равнин Уллина.
