сам тоже такие носит. А когда приходит Хане, он просит отдать кому-нибудь сшить для меня две смены белья.
— Ой, так это же я могу сейчас сделать. Вы знаете дочь покойного Менделе Нехамеса? Ее зовут Двойре. Так она же ему сошьет белье, как для принца… Только я хочу вас, реб Шолом, просить отпустить этого молодого человека на завтра вечером… У меня будет Двойре, и она с него мерку снимет.
Перельман не возражает и даже дает Хане два рубля на материал.
Ночью я долго думаю о себе, о Двойре, а больше всего об Америке. Моя мечта может быть осуществлена. Мысленно я уже по ту сторону океана, вижу и даже живу в громадном американском городе Нью-Йорке… Купаюсь в океане и говорю по-английски… Да, я могу стать счастливым человеком, если бы не Двойре… Она — главное препятствие. Мысль, что могу жениться на этой незнакомой девушке, меня приводит в трепет… Боюсь связать свою судьбу с этой сиротой… Она мне ничуть не нравится…
В назначенный вечер иду к Хане. Прохожу через ночлежку в комнату хозяйки. И конечно застаю Двойре. Она одета по-праздничному. Желтая кофта, туго застегнутая на груди маленькими костяными пуговками, синяя юбка, оттеняющая крутые
