может говорить, когда знает язык. А ты попробуй себе поговорить по-еврейски, но чтобы это выходило, как по-немецки… Вот тогда ты таки-да будешь хороший проводник. Не забудь — Ротшильд настоящий еврей и должен понять, когда с ним беседуют на немецко-еврейском языке… Что тут особенного?..
В сияющий полдень южной весны мы с кучером Данилой подаем к гостинице самое «шикарное» ландо, запряженное четверкой лошадей.
Барон с баронессой в присутствии собравшейся толпы любопытных садятся в открытый, по случаю хорошей погоды, экипаж. Я взбираюсь на козлы, и мы трогаемся.
Разговор с Ротшильдом у меня начинается, когда проезжаем мимо французского кладбища. Я оборачиваюсь лицом к седокам. Стараюсь придать своему лицу игриво-веселое выражение и, чудовищно коверкая еврейский язык, говорю:
— Вот тут французское кладбище.
Ротшильд при первых звуках моего голоса расправляет пальцами усы, улыбается карими глазами и спрашивает:
— Почему французское?
— Потому что здесь была война, и всех убитых французов похоронили, — отвечаю я, радостно взволнованный тем, что знаменитый человек меня понимает.
