| 843 | АНТ | БОГОСЛОВСКАЯ | АНТ | 844 |
ченіе имѣло два направленія, причемъ каждое изъ нихъ въ свою очередь выражалось въ нѣсколькихъ видахъ. Одно направленіе выходило изъ понятія о видимомъ антихристѣ, личномъ. Въ теоретическомъ отношеніи оно имѣло подъ собою твердую почву, такъ какъ и Св. Писаніе учитъ о личномъ антихристѣ; но въ приложеніи къ дѣйствительности, насколько требовалось безотлагательно указать антихриста въ опредѣленномъ лицѣ, это ученіе сразу оказалось несостоятельнымъ. Попытка была направлена собственно только на два лица: однимъ изъ нихъ былъ патріархъ Никонъ, другимъ — царь Алексѣй Михайловичъ. Молва о Никонѣ, какъ антихристѣ, бродила въ народѣ еще ранѣе 1666 года. Извѣстна этого рода проповѣдь монаха Ефрема Потемкина, жившаго за Волгою въ дремучихъ нижегородскихъ лѣсахъ. Около 1669 года эта мысль была проведена въ повѣсти о старцахъ Петрѣ и Евдокимѣ. Нѣсколько позднѣе раскольники обращались съ даннымъ вопросомъ даже въ Пустозерскъ, къ заключеннымъ тамъ расколоучителямъ. Мало этого, молва изощрялась даже послѣ смерти Никона: то говорили, что Никонъ не умеръ, а живетъ въ Псковѣ, то утверждали, не отрицая факта смерти, что скоро Никонъ воскреснетъ. Сопоставленія Никона съ антихристомъ были разнообразны, но исходной точкой для всѣхъ этого рода сужденій было то единственно, что Никонъ «вѣру перемѣнилъ», т. е. исправилъ книги и обряды. Другіе искали антихриста въ лицѣ Алексѣя Михайловича. Преимущество этого взгляда предъ первымъ, какое прямо бросалось въ глаза раскольнику, заключалось въ томъ, что антихристъ, какъ говоритъ Писаніе, будетъ царемъ. Дѣло въ томъ, что хотя «перемѣну въ вѣрѣ» произвелъ Никонъ, но онъ сдѣлалъ это съ согласія Алексѣя Михайловича, который явился даже охранителемъ и узаконителемъ дѣла патріарха. Рѣшительную попытку вытолковать антихриста въ лицѣ Алексѣя Михайловича мы встрѣчаемъ въ общинѣ раскольниковъ города Тюмени, обращавшихся за разрѣшеніемъ этого вопроса къ одному неизвѣстному по имени расколоучителю, находившемуся въ заточеніи въ далматскомъ монастырѣ. Если отсюда было прислано опроверженіе мнѣнія, что антихристъ — царь Алексѣй, то изъ Пустозерска, отъ Аввакума и діакона Ѳеодора, было получено неоднократное изобличеніе ложныхъ толковъ о патріархѣ Никонѣ. Изъ Пустозерска же были направлены стрѣлы и противъ другого теченія въ рѣшеніи даннаго вопроса, выразившагося въ ученіи объ антихристѣ духовномъ. Это ученіе уже въ XVII вѣкѣ имѣло сторонниковъ въ разныхъ мѣстахъ: въ Москвѣ, Поморьѣ, Новгородѣ, на Дону и въ Сибири. Таковы были расколоучители: діаконъ Игнатій соловецкій, Козьма Косой, Яковъ Лепихинъ, и др. Подъ воцареніемъ антихриста они разумѣли: то воцареніе діавола, губителя вѣры евангельской, то распространеніе отступленія, что совершилось, конечно, также по дѣйству того же діавола. Особенно подробно было раскрыто ученіе о духовномъ антихристѣ въ посланіи изъ далматскаго монастыря въ Тюмень: «объ антихристѣ и тайномъ царствѣ его». По богохульному ученію далматскаго расколоучителя, антихристъ — это агнецъ православной церкви, запечатлѣнный четвероконечнымъ крестомъ. Обличеніе противъ этого лжеученія мы находимъ у нѣсколькихъ авторитетныхъ расколоучителей XVII вѣка, преимущественно же — у протопопа Аввакума, который боролся съ такими кривотолками въ теченіе всего своего пустозерскаго заключенія. Такое же разногласіе по вопросу объ антихристѣ находимъ въ расколѣ и въ XVIII вѣкѣ. Въ первой четверти этого столѣтія видимаго антихриста вытолковывали въ лицѣ императора Петра I. Извѣстныя реформы этой эпохи были причиной того, что подозрительные толки объ ихъ виновникѣ упорно держались даже въ средѣ православнаго русскаго народа. По воззрѣніямъ старой Руси все въ жизни носило религіозный характеръ. Отсюда и указы о брадобритіи и нѣмецкомъ платьѣ, и перемѣна новаго года, и подушная перепись, и уничтоженіе патрі-
