| 1155 | БУД | БОГОСЛОВСКАЯ | БУД | 1156 |
ствуетъ въ формѣ ламаизма; въ Россіи ламаизмъ исповѣдуется бурятами, нѣкоторыми тунгузами и калмыками). Реформа Б. въ духѣ ламаизма была произведена въ XIV в. нашей эры жрецомъ Тзонгъ-Каппа. Ламаизмъ имѣетъ во главѣ своей очень обширной іерархіи главу — Далай-ламу (резиденція въ Лассѣ), который обладаетъ очень широкими полномочіями и почитается, какъ живой Будда (воплощеніе Сакіа-муни). Въ ламаизмѣ широко развиты обрядность, волшебство, магія. Тибетскія священныя книги представляютъ два большіе сборника: канджуръ (108 произведеній) и танджуръ (200). Всѣхъ буддистовъ на земномъ шарѣ насчитываютъ въ настоящее время почти до 500 милліоновъ; но должно имѣть въ виду, что многое, что теперь носитъ имя Б.‚ не имѣетъ почти ничего общаго не только съ буддизмомъ первоначальнымъ, но и съ буддизмомъ времени Асоки, и что затѣмъ по этому расчету всѣ китайцы и японцы причисляются къ буддистамъ, а это завѣдомо невѣрно.
Оцѣнка Б. Безъ сомнѣнія, буддійская мораль должна быть признана очень высокой и она могла быть создана и усвоена только людьми, обладающими громадными нравственными силами. Нравственные афоризмы Б. диктовала могучая воля, рвавшаяся изъ оковъ подчиняющей ее себѣ природы и предпочитающая скорѣе уничтожиться, чѣмъ страдать подъ ея ярмомъ. Некультурные народы, конечно, никогда не могли вполнѣ понять этой морали отчаянія, но они понимали проповѣдь состраданія и милосердія, и Б. много содѣйствовалъ смягченію нравовъ у тѣхъ народовъ, которые его приняли. Но значеніе буддизма безконечно преувеличиваютъ‚ когда его равняютъ съ христіанствомъ или даже ставятъ выше послѣдняго. И о Б. утверждаютъ грубую историческую ложь, когда хотятъ видѣть въ немъ одинъ изъ источниковъ (порою даже какъ будто единственный) христіанскаго ученія. Разсуждающіе такъ (историческихъ основаній ими никакихъ приведено быть не можетъ; можно только доказать, что сѣверный Б. въ своемъ культѣ и организаціи сдѣлалъ много заимствованій у латинства) не хотятъ видѣть, что Б. и христіанство безконечно различаются между собою по исходному началу: христіанство признаетъ бытіе благомъ (зло есть случайное явленіе), Б. — признаетъ бытіе зломъ. На свою зависимость отъ самсары буддизмъ смотритъ, какъ на величайшее зло и свои нравственныя силы онъ употребляетъ на то, чтобы вырваться изъ этой презрѣнной темницы міра. Но куда хочетъ бѣжать онъ? Какого простора, какой свободы онъ ищетъ? Оказывается, онъ ищетъ не свободы, а только смерти: изъ круговорота самсары есть только одинъ выходъ — въ небытіе нирваны. Б. проповѣдуетъ аскетизмъ, отреченіе. Его проповѣдуетъ и христіанство, требующее отъ человѣка отреченія отъ своего эгоистическаго «я», отъ своей чувственной природы (должно распять плоть со страстьми и похотьми), требующее самопожертвованія. Но существенное различіе здѣсь заключается въ томъ, что въ христіанствѣ отрицаніе есть не послѣдній, а только посредствующій моментъ; отрицаніе жизни здѣсь не цѣль, а только средство для пріобрѣтенія совершеннѣйшей жизни. Христосъ сказалъ: «блаженны нищіе духомъ, ибо ихъ есть царство небесное» (Мѳ. 5, 3). Буддизмъ говоритъ: блаженны нищіе духомъ, потому что ихъ ожидаетъ небытіе. Христіанинъ и буддистъ хотятъ освободиться отъ зависимости отъ чувственной природы («желаніе имамъ разрѣшитися»...). Но буддистъ, подобно Сампсону, губя своихъ враговъ, погибаетъ самъ; напротивъ, христіанинъ, побѣждая природу, не погибаетъ, но пріобрѣтаетъ блаженную жизнь въ общеніи съ своимъ первообразомъ. — Б. не знаетъ личнаго нравственнаго Бога, и поэтому буддистъ не можетъ дать положительнаго содержанія своей нравственной свободѣ, и вся его свобода заключается только въ отрицаніи безцѣльной естественной жизни. Но тамъ, гдѣ нѣтъ положительной цѣли, необходимо парализованъ нервъ у всякой цѣлесообразной дѣятельности. Пас-
