охотно всѣ свои исправленія картъ Китайскаго моря, береговъ Кохинъ-Китая и Комбодіи, а сверхъ того даже и копію съ журнала плаванія его въ Китай 1805го года путемъ необыкновеннымъ, и многія касающіяся до того, любопытства достойныя примѣчанія; за то почитаю я долгомъ изъявить здѣсь ему мою признательность. Откровенность Аглинскихъ мореплавателей заслуживаетъ вообще всевозможное одобрѣніе. Егоизмъ, сія главная пружина человѣческихъ дѣяній, измѣняющая часто и при тѣснѣйшихъ связяхъ, кажется быть имъ несвойственнымъ. Долговременное обхожденіе мое съ Аглинскими морскими Офицерами удостовѣряло меня въ томъ не рѣдко на самомъ дѣлѣ. Поступокъ Капитана Макинтоша, сообщившаго наблюденія и примѣчанія свои, заключающія въ себѣ великую важность и не сдѣлавшіяся еще извѣстными, съ величайшимъ усердіемъ Офицеру посторонней Державы, противенъ вовсе поступку Голландскаго Капитана, которой, по объявленіи мною ему въ Нангасаки желанія видѣть ихъ карту, по коей плаваютъ Голландскіе корабли изъ Батавіи въ Японію, отвѣчалъ: что они имѣютъ хорошія карты; но показать не могутъ, и которой, при спрашиваніи у него о долготѣ Нангасаки, объявилъ оную 6ью градусами невѣрною, когда при первомъ нашемъ наблюденіи погрѣшность долготы сего порта, не превосходила четырехъ градусовъ.
Полуденныя наблюденія, учиненныя 16 февраля въ широтѣ 15°,23′ и долготѣ 246°,24′,30″ показали теченіе 14 миль въ сутки прямо къ сѣверу, каковое направленіе совсѣмъ противно обыкновенному NO муссону. Я съ на-