Эта страница была вычитана
болѣе уже пить не хочетъ. Мы сего не примѣтили, но онъ напомнилъ намъ, сказавъ: какъ мы могли забыть обыкновеніе Россійское? Посредствомъ извѣстныхъ ему Рускихъ словъ старался онъ испытать точно ли мы Россіяне, въ чемъ сомнѣвался до тѣхъ норъ, пока не увѣрился удовлетворительными съ нашей стороны отвѣтами. Онъ почиталъ насъ прежде Агличанами или Шведами. Болѣе всего не хотѣлъ онъ признать насъ Россіянами потому, что никто изъ насъ не имѣлъ косы, какую видѣлъ онъ у Лаксмана и у всѣхъ съ нимъ бывшихъ. Онъ разсказывалъ намъ о Россійскомъ кораблѣ, которой привезъ недавно въ Нангасаки пятерыхъ Японцевъ, претерпѣвшихъ у Россійскихъ береговъ кораблекрушеніе, прибавивъ, что второй разъ уже оказываютъ Россіяне такое великодушное благодѣяніе его соотечественникамъ. Услышавъ же, что это были мы самые, не мало тому удивился; и когда узналъ, что мы три недѣли только оставили Нангасаки, то удивлялся еще болѣе и казался быть нѣсколько обезпокоеннымъ. Наконецъ отъѣзжая съ корабля нашего просилъ онъ чрезвычайно, чтобъ мы какъ возможно скорѣе ушли въ море. При семъ представлялъ онъ намъ, что мѣсто, гдѣ стояли мы на якорѣ, крайнѣ опасно, что страшные тифоны случаются здѣсь весною и лѣтомъ весьма часто, и приводя многія другія столькоже слабыя причины, болѣе всего устрашалъ насъ множествомъ бумъ—бумъ, имѣющихъ скоро придти сюда изъ Матсумая къ неминуемой нашей гибели. Видѣвъ ясно, что оставаться намъ здѣсь долѣе будетъ безполезно, и что естествоиспытатели наши не могутъ имѣть въ виду богатой для себя
