казались мнѣ настолько отвратительными, мнѣ такъ много говорили о живущихъ въ нихъ паразитахъ самаго непріятнаго сорта, что я даже избѣгалъ садиться на нихъ. Да, усталость и привычка дѣлаютъ свое дѣло. Вотъ, еслибы сразу перенести европейца изъ его чистой комнаты въ монгольскую юрту, онъ бы не рѣшился ни прилечь въ ней, ни съѣсть, ни выпить что-либо изъ туземной посуды. Столовъ у монголовъ вовсе нѣтъ, стульевъ тоже, и люди сидятъ на войлокахъ, положенныхъ прямо на землю; иногда встрѣчаются небольшія скамеечки, служащія столами, но не часто; обыкновенно чашки ставятся прямо на земь, гдѣ рядомъ лежитъ сухой навозъ, или землю покрываютъ вокругъ войлоками. Соблюдете чистоты при подобной обстановкѣ, если бы и хотѣлъ, невозможно; только-что нальешь, напримѣръ, чашку чаю, какъ черезъ минуту поверхность его покрывается пылью; взглянешь на ложку, и на ней непремѣнно увидишь нѣсколько приставшихъ къ ней волосковъ неизвѣстно откуда, и мы сами постепенно стали вовсе не разборчивы; наше кушанье, напримѣръ вареная баранина, везлась въ дорогѣ просто въ корзинѣ, соль подавалась въ мѣшечкѣ; хлѣбъ, въ видѣ сухарей — также въ мѣшкѣ, тѣмъ не менѣе мы ѣли все съ удовольствіемъ. На этой станціи намъ долго пришлось ожидать транспорта; наконецъ, онъ пришелъ, и переводчикъ нашъ ужасно раскричался на толстяка генерала, за его будто бы нераспорядительность, — хотя я не могъ понять, въ чемъ послѣдняя заключалась, почему онъ былъ виноватъ, что транспортъ запоздалъ: скорѣе мы сами были виноваты тѣмъ что слишкомъ скоро ѣхали; вѣдь транспорты никогда рысью не идутъ. Мнѣ было непріятно и совѣстно передъ старикомъ, который видимо пользовался между монголами уваженіемъ и, вдругъ, его такъ отдѣлали въ присутствіи всѣхъ. Я потомъ шепнулъ переводчику, что не хорошо намъ, „просвѣщеннымъ европейцамъ“, такъ обращаться съ туземцами, но онъ сталъ увѣрять меня, что „съ ними иначе нельзя, что ужъ онъ ихъ знаетъ; монголы — все-равно что его родные братья“, и такъ далѣе. Я болѣе не возражалъ, но внутренно не соглашался съ тѣмъ, чтобы было нужно обходиться съ ними „по-братски“. Подъ дождемъ отправились мы далѣе и уже поздно, такъ что ночь застала насъ въ дорогѣ. Генералъ сопровождалъ насъ до слѣдующей станціи. Сначала мы ѣхали всѣ вмѣстѣ, т.‑е. всѣ были въ виду другъ у друга, а потомъ разбились и гдѣ кто находился, и по какой мѣстности мы ѣхали, я не
