Чоиндонъ, и мнѣ много разсказывали про него въ Кяхтѣ и здѣсь, что онъ просто чудеса дѣлаетъ. Жаль, но полагаю, что, не видавъ ламу Чоиндона, я потерялъ не особенно много, такъ какъ всѣ разсказы, самые убѣдительные для другихъ, только вредили ламѣ, потому что онъ являлся въ моихъ глазахъ самымъ обыкновеннымъ знахаремъ. Особенно не хорошо на меня подѣйствовало то, что онъ лечитъ чрезвычайно сложными смѣсями, даже изъ 70 разныхъ травъ; что берется за пророчества и иногда даетъ такіе совѣты, надъ которыми можно только смѣяться. Такъ, одной знакомой мнѣ дамѣ (въ Кяхтѣ) онъ совѣтывалъ отъ мигрени слѣдующее средство: лечь въ постель и, приставивъ ноги къ стѣнѣ въ вертикальпомъ положеніи, — пролежать 6 или 8 часовъ и не бояться, если изъ ушей, рта и носа пойдетъ кровь. Мигрень ея онъ приписалъ простудѣ отъ поясницы до ногъ.
Пробывъ въ Ургѣ, вмѣсто трехъ дней, девять, мы уѣхали оттуда 24 іюля, провожаемые нашими соотечественниками. Мы разстались на берегу не большой, но чрезвычайно быстрой рѣчки Толы, которую предстояло переѣхать въ бродъ. Ея прозрачная вода, клубясь и плескаясь какъ бы взволнованная вѣтромъ, несется съ такой быстротой, что у меня голова кружилась, когда лошадь вошла по животъ въ рѣку, такъ что я принужденъ былъ не смотрѣть на воду, чтобъ не упасть отъ сильнаго головокруженія. Нѣсколько человѣкъ монголъ, голыхъ и полуголыхъ, съ страшными криками, помогали переправлять наши повозки и телѣги съ багажомъ. Всегда со страхомъ смотрѣлъ я на эти переправы въ бродъ, боясь за порчу разныхъ вещей, которыхъ въ пути не достать, но на этотъ разъ все обошлось благополучно, и мы отправились въ путь почти на тысячу верстъ, которыя отдѣляли насъ отъ ближайшаго города — Калгана, перваго за древней Великой Стѣной. Этотъ путь лежалъ черезъ высокую монгольскую равнину и пустыню Гоби, которая такъ влекла меня къ себѣ, мнѣ такъ страстно хотѣлось скорѣе увидать ее, что я рѣшительно не боялся той тоски, какую, говорятъ, нагоняетъ она на переѣзжающихъ ее. Поднявшись на небольшой холмъ, я оглянулся назадъ. Передо мной разстилалась огромная зеленая долина; рѣчка Тола разбилась по ней на множество рукавовъ, изгибы которыхъ представлялись отсюда небольшими озерками; между ними стояли разбросанныя, кой-гдѣ дымившіяся, юрты; во многихъ мѣстахъ паслись стада бѣлыхъ, черноголовыхъ барановъ, рогатаго скота и табуны лошадей; по покатости боковыхъ горъ, окай-
