попадалось подъ руку, то мнѣ оставалось только радоваться ихъ энергичнымъ дѣйствіямъ и находчивости. Ну, какъ бы тамъ ни было, а все же въ суммѣ печаль и печаль: дальше вмѣстѣ ѣхать было опять невозможно по той же причинѣ — недостатка животныхъ. Поэтому я и И. П. Толмачевъ рѣшили ѣхать налегкѣ вдвоемъ, съ тѣмъ, чтобы для Кожевникова и Жукова заготовлять впереди лошадей и вообще животныхъ и дать такимъ образомъ возможность и имъ двигаться вслѣдъ за нами. Рѣшено — сдѣлано. Я оставилъ Жукову новую инструкцію для путешествія и деньги и въ этотъ же день 21 апрѣля выѣхали дальше на Средне-Колымскъ, частью на нартахъ, а частью вьюкомъ на лошадяхъ.
Погода стояла теплая, снѣгъ быстро таялъ, температура наружнаго воздуха была +5°,0 Ц. Дорога все больше и больше портилась, несмотря на то, что мы поднимались выше въ сѣверу. На станціи Тастахъ пришлось бросить свои возки и слѣдовать дальше только на вьюкахъ. На этомъ трактѣ — Колымскомъ пришлось переваливать черезъ два высокихъ хребта: Тасъ-хая-тахъ и Алазейскій и черезъ нѣсколько низкихъ переваловъ, а также переправляться черезъ рѣки Тастахъ, Догдо, Селегнякъ, Индигирку и Алазею. Нѣкоторыя изъ этихъ рѣкъ имѣли глубокія наледи, а Алазея успѣла уже наполовину вскрыться.
При переправѣ черезъ незамерзшія наледи приходилось испытывать большія бѣдствія: некованныя лошади скользили по льду и падали съ кладью въ воду, грузъ подмачивался и портился, это обстоятельство причиняло намъ много хлопотъ и огорченій, не говоря уже о томъ, что возня съ упавшей лошадью вообще не являлась для насъ, и безъ того обезсиленныхъ, пріятнымъ занятіемъ. При переходѣ тайгой приходилось пробираться впередъ безъ всякой дороги, такъ какъ дорога лѣтняя еще не была очищена, а зимняя уже пришла въ негодность. Ѣхали какъ попало, наугадъ, иногда попадали въ глубокую грязь, перемѣшанную со снѣгомъ, гдѣ лошади, загрузали по брюхо и останавливались, не имѣя силъ вытащить ногъ. Въ такихъ случаяхъ происходила обыкновенно аварія всего каравана, такъ какъ всѣ лошади, будучи связаны между собой хвостами (поводъ задней лошади привязывался за хвостъ передней и т. д.) не могли быть остановлены сразу и слѣдовательно нѣкоторое время тащили своего застрявшаго товарища. Тутъ въ результатѣ бывало, или поводъ обрывался у какой-нибудь лошади, или часть хвоста, а то разстраивался и весь караванъ; въ послѣднемъ случаѣ обыкновенно лошади «дурѣли» (пугались) и
попадалось под руку, то мне оставалось только радоваться их энергичным действиям и находчивости. Ну, как бы там ни было, а все же в сумме печаль и печаль: дальше вместе ехать было опять невозможно по той же причине — недостатка животных. Поэтому я и И. П. Толмачев решили ехать налегке вдвоем, с тем чтобы для Кожевникова и Жукова заготовлять впереди лошадей и вообще животных и дать таким образом возможность и им двигаться вслед за нами. Решено — сделано. Я оставил Жукову новую инструкцию для путешествия и деньги и в этот же день 21 апреля выехали дальше на Средне-Колымск частью на нартах, а частью вьюком на лошадях.
Погода стояла теплая, снег быстро таял, температура наружного воздуха была +5,0 °C. Дорога все больше и больше портилась, несмотря на то что мы поднимались выше в северу. На станции Тастах пришлось бросить свои возки и следовать дальше только на вьюках. На этом тракте — Колымском — пришлось переваливать через два высоких хребта: Тас-хая-тах и Алазейский и через несколько низких перевалов, а также переправляться через реки Тастах, Догдо, Селегняк, Индигирку и Алазею. Некоторые из этих рек имели глубокие наледи, а Алазея успела уже наполовину вскрыться.
При переправе через незамерзшие наледи приходилось испытывать большие бедствия: некованые лошади скользили по льду и падали с кладью в воду, груз подмачивался и портился, это обстоятельство причиняло нам много хлопот и огорчений, не говоря уже о том, что возня с упавшей лошадью вообще не являлась для нас, и без того обессиленных, приятным занятием. При переходе тайгой приходилось пробираться вперед без всякой дороги, так как дорога летняя еще не была очищена, а зимняя уже пришла в негодность. Ехали как попало, наугад, иногда попадали в глубокую грязь, перемешанную со снегом, где лошади загрузали по брюхо и останавливались, не имея сил вытащить ног. В таких случаях происходила обыкновенно авария всего каравана, так как все лошади, будучи связаны между собой хвостами (повод задней лошади привязывался за хвост передней и т. д.) не могли быть остановлены сразу и, следовательно, некоторое время тащили своего застрявшего товарища. Тут в результате бывало или повод обрывался у какой-нибудь лошади, или часть хвоста, а то расстраивался и весь караван; в последнем случае обыкновенно лошади «дурели» (пугались) и
