Я вижу: древніе граниты
Разбиты ревностью твоей.
Я знаю: пьяный и сердитый,
Ты мечешь каменныя плиты,
Какъ рѣчка груду голышей.
Но зовъ отлива полонъ ласки,
Сквозь сумракъ манитъ и томитъ.
И я готовъ, повѣривъ сказкѣ,
Бѣжать къ тебѣ, вмѣшаться въ пляски
Твоихъ безсмертныхъ нереидъ.
Пробилъ часъ. Ты вновь безволенъ,
Вновь, взыгравъ, бѣжишь къ землѣ.
Обезличенъ, обездоленъ,
Безпощадной страстью боленъ,
Тяжкой грудью льнешь къ скалѣ.
Что̀ ты хочешь, дикій, пьяный,
Лаской бѣшеныхъ зыбей?
Что́ крутишь песокъ багряный?
Что́ вонзаешь зубы въ раны
Ты — возлюбленной своей?
Громоздя на стѣны стѣны,
Рушишь ты за валомъ валъ.
Но всегда страшась измѣны,
Покрываломъ бѣлой пѣны
Кроешь плечи смуглыхъ скалъ.
Я вижу: древние граниты
Разбиты ревностью твоей.
Я знаю: пьяный и сердитый,
Ты мечешь каменные плиты,
Как речка груду голышей.
Но зов отлива полон ласки,
Сквозь сумрак манит и томит.
И я готов, поверив сказке,
Бежать к тебе, вмешаться в пляски
Твоих бессмертных нереид.
Пробил час. Ты вновь безволен,
Вновь, взыграв, бежишь к земле.
Обезличен, обездолен,
Беспощадной страстью болен,
Тяжкой грудью льнешь к скале.
Что ты хочешь, дикий, пьяный,
Лаской бешеных зыбей?
Что́ крутишь песок багряный?
Что́ вонзаешь зубы в раны
Ты — возлюбленной своей?
Громоздя на стены стены,
Рушишь ты за валом вал.
Но всегда страшась измены,
Покрывалом белой пены
Кроешь плечи смуглых скал.
