Тощій мохъ, кустарникъ чахлый,
Искривленная сосна,
Камень, сумрачный и дряхлый,
Бѣлой пыли пелена…
Древней пылью посѣдѣли
Можжевельникъ и гранитъ.
Этотъ міръ достигъ до цѣли
И, какъ мудрый старецъ, спитъ.
А за гранями обрывовъ
Волнъ восторженный разбѣгъ.
И на камняхъ, вдоль заливовъ,
Пѣна, чистая какъ снѣгъ.
Тощий мох, кустарник чахлый,
Искривленная сосна,
Камень, сумрачный и дряхлый,
Белой пыли пелена…
Древней пылью поседели
Можжевельник и гранит.
Этот мир достиг до цели
И, как мудрый старец, спит.
А за гранями обрывов
Волн восторженный разбег.
И на камнях, вдоль заливов,
Пена, чистая как снег.
Старый Висби! Старый Висби!
Какъ твоихъ руинъ понятны —
Скорбь о годахъ, что погибли,
Сны о были невозвратной!
Снится имъ былая слава,
Въ морѣ синемъ городъ бѣлый,
Многошумный, многоглавый,
Полный смѣхомъ, полный дѣломъ;
Старый Висби! Старый Висби!
Как твоих руин понятны —
Скорбь о годах, что погибли,
Сны о были невозвратной!
Снится им былая слава,
В море синем город белый,
Многошумный, многоглавый,
Полный смехом, полный делом;
