къ золоченой рѣшеткѣ позади вазы. Роза была очень эффектна; она стояла на видномъ мѣстѣ и во весь ростъ отражалась въ огромномъ зеркалѣ. Теперь ей казалось, что она въ раю.
«Наконецъ-то, — думала она, — меня оцѣнили по заслугамъ».
Азаліи столпились у ея подножія, какъ колѣнопреклоненные придворные; но ихъ даже не вынули изъ горшковъ, а только обернули мхомъ. Севрской вазы имъ не досталось, a онѣ такъ всегда важничали и такъ задирали носъ. Нѣтъ растенія тщеславнѣе азаліі, за исключеыіемъ развѣ камеліи, самаго высокомѣрнагс цвѣтка въ мірѣ. Но зато камелія очень трудолюбивая и подготовляетъ свои зимніе бутоны уже въ самомъ разгарѣ лѣта, что слѣдуетъ признать очень благоразумнымъ и достойнымъ подражанія.
Итакъ, Индійская роза въ севрской вазѣ стояла на видномъ мѣстѣ и торжествовала, a азаліи завистливо шептали подъ нею:
— Все-таки она еще надавно была не болѣе, какъ Дамасской розой.
Да, онѣ это знали! Какая обида! Азаліи знали, что она была когда-то Дамасской розой, и противные злобныя лиственныя созданія пользовались случаемъ чтобы ее кольнуть.
