были такъ вкусны, что всѣ себѣ пальчики облизывали. Но черта съ два! Гдѣ же было долго сберечь такую уйму потроховъ: они бы непремѣнно протухли, а это было бы неприлично. И вотъ рѣшено было сожрать ихъ безъ промедленія. Съ этою цѣлью пригласили всѣхъ гражданъ Сенэ, Сюилэ, Ла-Рошъ-Клермо, Вогодрэ, не обойдя и гражданъ Кудрэ, Монпансье, Ле-Ге-де-Ведъ и другихъ сосѣдей: всѣ они были здоровые пьяницы, веселые ребята и славные игроки въ кегли, такъ-то!
_p._11.png)
Добрякъ Грангузье былъ очень доволенъ и приказывалъ, чтобы ничего не жалѣли. Своей женѣ, однако, онъ совѣтовалъ поменьше ѣсть, такъ какъ ей приходилось скоро родить, а требуха не легко переваривается.
— Ужъ, должно быть, большая охота приспѣла жевать нечистоты тому, кто ѣстъ отъ нихъ мѣшки, — говорилъ онъ.
Несмотря на эти увѣщанія, она съѣла шестнадцать бочекъ, два ведра, и шесть горшковъ. То-то расперло ей кишки.
Послѣ обѣда всѣ отправились безпорядочной толпой въ рощу: и тамъ на густой муравѣ плясали подъ звуки веселыхъ свирѣлей и нѣжныхъ волынокъ, да такъ радостно, что небеснымъ развлеченіемъ было глядѣть на ихъ веселье.
были так вкусны, что все себе пальчики облизывали. Но черта с два! Где же было долго сберечь такую уйму потрохов: они бы непременно протухли, а это было бы неприлично. И вот решено было сожрать их без промедления. С этою целью пригласили всех граждан Сене, Сюиле, Ла-Рош-Клермо, Вогодре, не обойдя и граждан Кудре, Монпансье, Ле-Ге-де-Вед и других соседей: все они были здоровые пьяницы, веселые ребята и славные игроки в кегли, так-то!
Добряк Грангузье был очень доволен и приказывал, чтобы ничего не жалели. Своей жене, однако, он советовал поменьше есть, так как ей приходилось скоро родить, а требуха не легко переваривается.
— Уж, должно быть, большая охота приспела жевать нечистоты тому, кто ест от них мешки, — говорил он.
Несмотря на эти увещания, она съела шестнадцать бочек, два ведра, и шесть горшков. То-то расперло ей кишки.
После обеда все отправились беспорядочной толпой в рощу: и там на густой мураве плясали под звуки веселых свирелей и нежных волынок, да так радостно, что небесным развлечением было глядеть на их веселье.
Потомъ принялись полдничать въ укромномъ мѣстѣ. Бутылки заходили кругомъ, окорока забѣгали, стаканы запрыгали, кубки зазвенѣли.
— Раскупоривай! наливай! поворачивайся! взболтай!
— Налей мнѣ вина, не разбавляя водой; вотъ такъ, другъ! Доливай стаканъ до самыхъ краевъ.
— Налей мнѣ краснаго вина, да пусть оно бѣжитъ черезъ край.
— Наконецъ-то мы утолимъ жажду.
— Эхъ ты, подлая лихорадка, проваливай!
— Ей, ей, кума, я еще не вошелъ во вкусъ.
— Чего ты пріуныла, голубушка?
Потом принялись полдничать в укромном месте. Бутылки заходили кругом, окорока забегали, стаканы запрыгали, кубки зазвенели.
— Раскупоривай! наливай! поворачивайся! взболтай!
— Налей мне вина, не разбавляя водой; вот так, друг! Доливай стакан до самых краев.
— Налей мне красного вина, да пусть оно бежит через край.
— Наконец-то мы утолим жажду.
— Эх ты, подлая лихорадка, проваливай!
— Ей, ей, кума, я еще не вошел во вкус.
— Чего ты приуныла, голубушка?
