тие монахов закрыть, выселив последних в Черниговский монастырь и Гефсиманский скит“[1]. 15 ноября это постановление президиума Исполкома было утверждено пленарным заседанием Сергиевского Совета[2], позже Московским Губисполкомом.
Как выяснили то результаты произведенного в начале ноября 1919 г. обыска, троицкие монахи, эксплоатируя религиозные чувства граждан при помощи даже вскрытых „мощей“, до самого последнего дня вели за стенами обители комфортабельную, абсолютно чуждую каких-либо лишений и явно порочную жизнь.
На заседании пленума Сергиевского Совета 15-го ноября 1919 г. председатель Исполкома т. Ванханен о результатах этого исторического обыска в лавре, между прочим, докладывал:
— Картина, полученная при обыске, ясно говорит, что о монастырской жизни, как таковой, в лавре утрачено всякое представление. Каждый монах имеет квартиру, достаток и положение, строго соответствующее своему сану, и только стоящие на самой низкой ступени иерархической лестницы живут сравнительно в скромной обстановке и даже находятся в загоне у старшей братии. Про большинство монахов можно сказать, что никто из граждан не живет в настоящее время в столь благоприятных условиях, как монахи лавры. Каждый из нас, — говорил т. Ванханен, — согласился бы хотя частично жить в таком материальном положении, но мечтать об этом пока не приходится.
Две-три комнаты, хорошо обставленные, где предусмотрена каждая мелочь, рядом комнаты и чуланы, до потолка набитые сухими березовыми дровами, пятнадцать (!) смен одних только теплых ряс из лучшего сукна, 30—41—47 (!) смен белья из лучшего полотна — вот что окружает в Троицком монастыре любого смиренного монаха с внешней стороны.
Так, монахам перед обыском было заявлено, что будут отбираться только излишки, например, свыше 5 пудов на человека мучных продуктов (а многие ли из рядовых граждан г. Москвы или Сергиева посада имеют эти 5 пудов?!), однако, эту крайне высокую норму пришлось повысить. Т. Ванханен оставил у одного монаха 2 сундука муки нетронутыми (?!), так как это, по его об’яснению, была в сущности мелочь в общей обстановке. Мука, крупа, рожь, яйца, овес, — все это у большинства монахов находилось более чем в достаточном количестве. У некоторых сохранилось и вино.
Ценностей в деньгах было найдено: кредитными билетами 70.000 рублей, процентными бумагами — 700.000 рублей[3], серебряной монеты — 15 фунтов, медной — 2 пуда, кроме того, слитки серебра. Относительно происхождения одного из слитков весом в 6 фунтов 20 золотн. сами понятые из монахов выразили удивление, недоумевая, откуда он взялся. У Исполкома есть данные предполагать, что сплавлен он из серебряных ризок и икон.
Драгоценные кольца и колечки с камнями и без камней, письма от женщин и к ним, не оставляющие сомнений в характере отношений, набор парнографической литературы и карточек, специальные медицинские препараты и принадлежности, набор врачебных инструментов и лекарств для борьбы с венерическими заболеваниями дополняют общую картину обыска[4].
Наместник лавры архимандрит Кронид занимал обширные покои эконома в несколько комнат и для своих личных целей пользовался услугами состоящих в его распоряжении трех послушников. Патриарх Тихон, во время своих неоднократных приездов в Троицкую лавру, пользовался всею анфиладою комнат богатейшего митрополичьего дома.
Ясно, что подобное положение с Троицкой лаврой продолжаться долго не могло. Трудящиеся массы, взяв в свои руки власть, естественно не могли допустить дальнейшего существования в коммунистическом обществе этого гнойника паразитизма и всяческой эксплоатации под религиозным флагом.
Громадные каменные корпуса лавры переданы в распоряжение трудящихся, и в них в настоящее время спешно размещаются школы, больницы, приюты для
- ↑ Протокол заседания президиума Сергиевского Исполкома от 10-го ноября 1919 г., § 1.
- ↑ Протокол пленарного общего собрания Сергиевского Совета, от 15 ноября 1919 г., § 2.
- ↑ Следует иметь в виду, что капиталы эти не являются принадлежавшими лавре, как таковой; обнаружены они произведенным обыском по отдельным кельям, как собственность монахов.
- ↑ „Трудовая Неделя“, изд. Совета Сергиева посада, № 48, 24 ноября 1919 г., стр. 5.
