зывом к солдатам и казакам „постоять за веру православную, как стояли в старину, не дать ее на поругание чуждым ей людям“[1] — это одна дата, и теперь мы имеем вторую, и именно 18 сентября 1919 г., когда тот же самый митр. Вениамин, очарованный „доброжелательной политикой петроградского правительства“, не только дает все заверения относительно своей лояльности по отношению к Советской власти, но и грозит, если не огнем геенны, то во всяком случае лишением „ангельского чина“ всем тем отдельным служителям своей церкви, которые осмелились бы выступить на стороне Юденича, Родзянко, бело-эстонцев, бело-финнов и прочих „освободителей“ России.
В данном случае мы имеем все же значительной ценности документ, и надо разобраться, какие мотивы заставили служителей культа отдать его на суд трудящихся масс. Мы должны вполне отчетливо выяснить себе вопрос, знаменует ли этот документ искренний и решительный поворот всей вообще церковной политики, как известно, еще в недавнем прошлом создававшей восстания на религиозной почве, призывавшей темные и невежественные массы путем набатных звонов, рассылки по деревням особых гонцов и т. д. к всемерному сопротивлению декрету об отделении церкви от государства, или же, наоборот, это только политический маневр, который продиктовало петроградскому духовенству предвидение им решительного часа классовой борьбы, когда так важно для них, ценою хотя бы приспособляемости, сохранить в своих рядах живую и враждебную борющемуся классу политическую силу.
У тех, кто следил по газетам за выступлениями клерикальных кругов на религиозно-политической почве, двух мнений по данному вопросу быть не может. Городской пролетариат, в грохоте машин уже изживший в полной мере „божественные иллюзии“, прекрасно осведомлен о том, что их бывшие эксплоататоры, в какие бы мантии не завертывались и каким бы флагом не прикрывались, всегда имеют определенную цель: схватить, когда это будет возможно и удобно, за горло рабочего, красноармейца и крестьянина. И если даже деревенский пролетариат знает теперь ценность плача церковников об угнетенной будто бы вере, об оскорбленных якобы святынях, потому что каждому в настоящее время ясно, что в глубине этого плача в сущности лежит желание служителей культа вернуть свою прежнюю власть, имущества и капиталы и, наконец, свое прежнее усыпляющее влияние на наиболее отсталую в умственном отношении среду, то тот же пролетариат, уже в достаточной мере искушенный горьким опытом на фронте, где духовенство за малым исключением всегда оказывалось на стороне белогвардейцев, прекрасно знает, как опасен „священный дым“, который после анафем и проклятий, вдруг вырвался из кадильниц церковников в сторону советского строя вообще и „доброжелательного петроградского правительства“ в частности.
В самом деле, если митрополит Вениамин и обещает в будущем свое „небесное“ наказание тем из священников, которые бы выступили на поддержку белых, он все же не смог бы привести ни одного конкретного случая уже состоявшегося „лишения сана“ в прошлом именно за это деяние. А если бы митрополит хотел быть в данном отношении искренним, он, конечно, вспомнил бы, что случаи поддержки белых служителями алтаря насчитываются десятками и именно в пределах петроградской губернии, значительная часть которой в свое время была уже занята белыми „оккупантами“. Напомню митрополиту один лишь характерный факт. В районе станций Сорокино и Новоселье, вблизи Луги, во время занятия их Волоховичем, местные служители культа совершали благодарственные молебны, устраивали крестные ходы и, по указанию этих представителей духовенства, белые пороли нагайками учительниц за непреподавание так называемого закона божия, а также арестовывали жен и родных коммунистов. Факт явно возмутительный (какая трогательная по своей близости к карательным экспедициям царского режима картина — нагайка в качестве орудия для внедрения в умы населения христианской морали!), — но, однако, каких-либо реальных мер против тех служителей культа, которые при первой же возможности предали и продали своих „пасомых“ — беднейших крестьян, митрополитом принято не было.
Далее, ни делегация, ни митрополит не установили своего отношения к тем событиям в области церковной жизни,
- ↑ См. об этом подробнее мою статью: „Святейшая контрреволюция“, в № 73, от 4 апреля 1919 г. „Известий В. Ц. И. К.“ и „Практика антирелигиозной борьбы“ в № 1 журнала „Революция и Церковь".
