шему покровителю нашего города, — за то, что столько разъ ужъ удавалось намъ спастись отъ такой гибельной, такой страшной, такой опасной грозы, готовой разразиться надъ государствомъ! Но нельзя впредь изъ-за одного человѣка жертвовать жизненными интересами государства. Пока ты, Катилина, разставлялъ сѣти одному мнѣ, десигнированному консулу, я сумѣлъ защитить себя частными мѣрами, не обращаясь за содѣйствіемъ — къ правительственной власти. Когда, на послѣднихъ консульскихъ комиціяхъ, ты покушался убить меня, на Марсовомъ полѣ, вмѣстѣ съ своими товарищами по кандидатурѣ, я разстроилъ твои преступныя намѣренія — при вмѣшательствѣ и поддержкѣ друзей, не прибѣгая оффиціально къ вооруженной защитѣ; словомъ, при каждомъ твоемъ покушеніи противъ меня лично, я боролся съ тобой своими частными средствами, хотя видѣлъ роковыя послѣдствія моей смерти — для государства. Въ настоящее время ты уже явно посягаешь противъ цѣлаго государства; храмы безсмертныхъ боговъ, нашу столицу, жизнь всего населенія, цѣлую Италію обрекаешь ты на смерть и разореніе. Не рѣшаясь пока прибѣгнуть къ средству, которое должно было-бы стоять на первомъ планѣ, какъ вполнѣ отвѣчающее предоставленнымъ мнѣ полномочіемъ и примѣрамъ суровыхъ предковъ, я прибѣгну однако къ мѣрѣ, правда менѣе крутой, но болѣе полезной для общей безопасности: если я велю казнить только тебя, въ государствѣ останутся прочіе члены шайки заговорщиковъ; если-же ты, послушавшись моего давнишняго совѣта, уйдешь 4), съ тобой удалятся изъ города и многочисленные твои товарищи, подонки общества, опасные для государства… Что-жъ, Катилина? — Или ты не рѣшаешься сдѣлать, по моему приказанію, того, что хотѣлъ сдѣлать раньше по доброй волѣ?.. Я — консулъ — велю тебѣ, врагу отечества, оставить столицу… и отправиться въ изгнаніе? спрашиваешь ты. Не смѣю приказывать, но дамъ тебѣ совѣтъ, если ты обратишься ко мнѣ за указаніемъ.
