дямъ вполнѣ заслуживающимъ уваженія, набитыхъ дураковъ — умницамъ съ головы до пятъ, пьяницъ — трезвымъ, соней — привыкшимъ вставать рано?.. Обнявшись съ публичными женщинами, съ хмѣльною головой, наѣвшись до отвалу, въ вѣнкахъ, надушенные, обезсилѣвшіе отъ разгульной жизни лежать они на попойкахъ, изрыгая рѣчи объ рѣзнѣ патріотовъ и поджогѣ столицы. Я убѣжденъ, надъ ними виситъ роковой мечъ правосудія; наказаніе, давно заслуженное ими — ихъ низостью, подлостью, преступленіями и развратомъ, или уже ждетъ ихъ открыто, или несомнѣнно близко. Если они будутъ уничтожены въ мое консульство, — леченію ихъ болѣзнь не поддается — не на какія-нибудь нѣсколько лѣтъ, а на долгіе вѣка продлится существованіе государства: нѣть націи, которая была-бы страшна намъ; нѣть царя, который рѣшился-бы начать войну съ римскимъ народомъ; геройскіе подвиги одного человѣка 27) возстановили миръ на сушѣ и на морѣ — за предѣлами государства: внутри его не прекращается война, внутри его разставляютъ сѣти, внутри его грозитъ опасность, внутри его таится врагъ! Намъ приходится бороться съ роскошью, безуміемъ и преступленіемъ. Вождемъ въ этой войнѣ берусь быть я, граждане; на свою голову готовъ я навлечь вражду негодяевъ; я приму всѣ мѣры и постараюсь вылечить то, что̀ излечимо, но что̀ должно быть отрѣзано, тому не позволю продолжать губить государственное тѣло 28)! Пусть-же они или уходятъ, или успокоятся, или ждутъ заслуженнаго наказанія, если, оставшись въ городѣ, не перемѣнятъ своихъ убѣжденій!
Есть однако, граждане, — личности, утверждающія, будто я заставилъ Катилину идти въ изгнаніе… Если-бъ я могъ добиваться этого одними словами, я выгналъ-бы самихъ мерзавцевъ, распускающихъ подобные слухи! Такой робкій или даже чрезвычайно тихій, изволите видѣть, господинъ, какъ онъ, оказался не въ состояніи выслушать голоса консула; едва ему велѣли идти въ изгнаніе, онъ повиновался, — ушелъ!..
