принадлежало трибунамъ уже потому, что безъ него немыслима никакая ассоціація. Но имъ было предоставлено это право въ очень широкомъ объемѣ для того, чтобъ право плебеевъ собираться и постановлять рѣшенія было законнымъ образомъ ограждено отъ всякаго посягательства со стороны общинныхъ должностныхъ лицъ и даже самой общины. Впрочемъ то было необходимымъ предварительнымъ условіемъ легальнаго существованія плебейства, чтобъ никто не могъ помѣшать трибунамъ вызывать на плебейскомъ собраніи избраніе ихъ преемниковъ и испрашивать у этого собранія утвержденія уголовныхъ приговоровъ; это право было еще особо утверждено за ними Ициліевскимъ закономъ (262)492 съ угрозою тяжкаго наказанія всякому, кто перебьетъ рѣчь трибуна или прикажетъ народу расходиться. Само собой разумѣется, что послѣ этого уже нельзя было воспретить трибуну вносить въ плебейское собраніе и другія предложенія, кромѣ избранія своего преемника и утвержденія своихъ приговоровъ. Хотя такія «благоусмотрѣнія толпы» (plebi scita) не были настоящими законными народными рѣшеніями, а первоначально имѣли не много болѣе значенія, чѣмъ рѣшенія нашихъ теперешнихъ народныхъ сходокъ; но различіе между народными комиціями и совѣщаніями толпы было не болѣе какъ формальнымъ; поэтому плебеи немедленно стали требовать чтобъ ихъ постановленія признавались за рѣшенія самой общины и именно съ этой цѣлію былъ изданъ Ициліевскій законъ.—Такимъ образомъ народный трибунъ назначался въ покровители и въ защитники отдѣльныхъ лицъ, въ руководители и предводители всѣхъ вообще; онъ былъ надѣленъ неограниченною судебною властію въ уголовныхъ дѣлахъ для того, чтобъ придать его повелѣніямъ обязательную силу; наконецъ его личность была объявлена неприкосновенной (sacrosanctus), такъ какъ всякій, осмѣлившійся посягнуть на его особу или на его служителей, считался не только провинившимся передъ богами, но и передъ людьми достойнымъ смертной казни, какъ еслибы онъ былъ законнымъ путемъ уличенъ въ преступленіи.
Отношенія трибуна къ консулу. Трибуны народной толпы (tribuni plebis) произошли отъ военныхъ трибуновъ, отъ которыхъ и получили свое названіе, но легально не имѣли съ ними никакихъ соотношеній. Напротивъ того, по своей власти, народные трибуны стояли наравнѣ съ консулами. Аппелляція отъ консула на трибуна и право протеста со стороны трибуна противъ консула были, какъ мы уже ранѣе замѣтили, однородны съ аппелляціей консула на консула и съ протестомъ одного консула противъ другаго и были ничѣмъ инымъ, какъ примѣненіемъ общаго юридическаго принципа, что между двумя равноправными лицами запрещающему принадлежитъ первенство надъ повелѣвающимъ. Кромѣ того между трибунами и консулами было сходство въ томъ, что тѣ и другіе назначались первоначально въ одинакомъ
принадлежало трибунам уже потому, что без него немыслима никакая ассоциация. Но им было предоставлено это право в очень широком объеме для того, чтоб право плебеев собираться и постановлять решения было законным образом ограждено от всякого посягательства со стороны общинных должностных лиц и даже самой общины. Впрочем то было необходимым предварительным условием легального существования плебейства, чтоб никто не мог помешать трибунам вызывать на плебейском собрании избрание их преемников и испрашивать у этого собрания утверждения уголовных приговоров; это право было еще особо утверждено за ними Ицилиевским законом (262)492 с угрозою тяжкого наказания всякому, кто перебьет речь трибуна или прикажет народу расходиться. Само собой разумеется, что после этого уже нельзя было воспретить трибуну вносить в плебейское собрание и другие предложения, кроме избрания своего преемника и утверждения своих приговоров. Хотя такие «благоусмотрения толпы» (plebi scita) не были настоящими законными народными решениями, а первоначально имели не много более значения, чем решения наших теперешних народных сходок; но различие между народными комициями и совещаниями толпы было не более как формальным; поэтому плебеи немедленно стали требовать чтоб их постановления признавались за решения самой общины и именно с этой целью был издан Ицилиевский закон. — Таким образом народный трибун назначался в покровители и в защитники отдельных лиц, в руководители и предводители всех вообще; он был наделен неограниченною судебною властью в уголовных делах для того, чтоб придать его повелениям обязательную силу; наконец его личность была объявлена неприкосновенной (sacrosanctus), так как всякий, осмелившийся посягнуть на его особу или на его служителей, считался не только провинившимся перед богами, но и перед людьми достойным смертной казни, как если бы он был законным путем уличен в преступлении.
Отношения трибуна к консулу Трибуны народной толпы (tribuni plebis) произошли от военных трибунов, от которых и получили свое название, но легально не имели с ними никаких соотношений. Напротив того, по своей власти, народные трибуны стояли наравне с консулами. Апелляция от консула на трибуна и право протеста со стороны трибуна против консула были, как мы уже ранее заметили, однородны с апелляцией консула на консула и с протестом одного консула против другого и были ничем иным, как применением общего юридического принципа, что между двумя равноправными лицами запрещающему принадлежит первенство над повелевающим. Кроме того между трибунами и консулами было сходство в том, что те и другие назначались первоначально в одинаком
