— Когда же?—спросилъ другой.—Кажется, прошлой ночью?
— Что же случилось съ нимъ?—спросилъ третій, взявъ изъ объемистой табакерки большую щепотку табаку.—А я думалъ, что онъ никогда не умретъ.
— Богъ его знаетъ,—сказалъ первый, зѣвая.
— А что онъ сдѣлалъ съ деньгами?—спросилъ господинъ съ краснымъ лицомъ и висячимъ, трясущимся, какъ у индюка, наростомъ на концѣ носа.
— Я не слыхалъ,—сказалъ человѣкъ съ большимъ подбородкомъ и опять зѣвнулъ.—Но, можетъ быть, онъ завѣщалъ деньги своей гильдіи? Мнѣ онъ ихъ не оставилъ, я это прекрасно знаю.
Эта шутка вызвала общій смѣхъ.
— Вѣроятно, похороны будутъ очень скромныя,—сказалъ тотъ же самый господинъ.—Я не знаю никого, кто бы пошелъ его проводить до могилы. Честное слово! не пойти ли намъ, не дожидаясь приглашенія?
— Я, пожалуй, не прочь, но только въ томъ случаѣ, если будетъ завтракъ,—замѣтилъ господинъ съ наростомъ на носу.—Только тогда я приму участіе въ проводахъ, если меня угостятъ.
Снова раздался хохотъ.
— Чудесно! А я вотъ безкорыстнѣе васъ всѣхъ,—сказалъ первый господинъ,—я никогда не носилъ черныхъ перчатокъ и не ѣлъ похоронныхъ завтраковъ. Но все же я провожу его, если найдутся еще желающіе. Мнѣ теперь сдается,—не былъ ли я его близкимъ другомъ, ибо, встрѣчаясь съ нимъ, мы обыкновенно раскланивались и перекидывались нѣсколькими словами. Прощайте, господа! Счастливо оставаться!
Говорившіе и слушавшіе разбрелись и смѣшались съ другими группами. Скруджъ хорошо зналъ этихъ людей—и вопросительно взглянулъ
