съ искаженнымъ отъ ужаса лицомъ, стояла рядомъ съ нимъ; дѣвочка изумленно посматривала на всѣхъ…
Одно объятіе, долгое, безконечное, и, оторвавшись отъ жены и ребенка, полковникъ всталъ во главѣ отряда. Раздалась команда:
— Впередъ, въ крѣпость!
Полковникъ рѣшительными шагами направился къ выходу, за нимъ послѣдовала стража.
Когда дверь захлопнулась за ними, Эбби, обращаясь къ матери, сказала:
— Видишь, мама, какъ все хорошо кончилось, я говорила тебѣ! Папа пошелъ теперь въ крѣпость къ бѣднымъ полковникамъ — освободить ихъ.
— Бѣдное мое невинное дитя! — прошептала несчастная мать, прижимая къ себѣ ребенка.
На слѣдующее утро несчастная жена полковника, сраженная горемъ, слегла въ постель. Доктора и сидѣлки чередовались у ея кровати; Эбби не пускали въ комнату матери, ей велѣли играть въ дѣтской и не безпокоить больную.
Одѣвшись въ теплое платье, Эбби выбѣжала на улицу: ей пришло въ голову, что отецъ въ крѣпости и не знаетъ о томъ, что мать заболѣла — надо предупредить его.
