слать отношеніе губернатора и печати. Но трибуналъ тогда прямо написалъ: не можетъ онъ пропустить Иннокентія, потому что онъ названъ духовною особою и великимъ господиномъ.
Такъ святителю Иннокентію пришлось оставаться въ Селенгинскѣ и ждать рѣшенія недоумѣній. И онъ пробылъ здѣсь цѣлые три года. — Можно представить себѣ, какъ томительна была эта неопредѣленность положенія! Какъ тяжело было ждать и ждать и не видѣть конца ожиданіямъ! Это время было временемъ очищенія сердечныхъ глубинъ святителя. Теперь обучалась душа его терпѣнію и полной покорности волѣ Божіей. Но святитель нашелъ и въ Селенгинскѣ предметы для своей дѣятельности, согласные съ его назначеніемъ. — Св. синодомъ онъ назначенъ въ проповѣдника св. вѣры, хотя и не въ предѣлахъ Россіи. — Святитель старался выполнить это назначеніе въ кругѣ доступномъ для него. Онъ проповѣдывалъ св. вѣру язычникамъ, кочевавшимъ около Селенгинска, бурятамъ и мунгаламъ. — И проповѣдь его не была безплодна: онъ обратилъ значительное число язычниковъ къ свѣту Христову. Въ рукописномъ акаѳистѣ святителю читается: «горькія испытанія терпѣливо подъялъ еси, — препирался съ полчищами невѣрныхъ и суевѣрныхъ». Другой акаѳистъ поетъ: «услышавъ ухищренныя хинновъ глаголы, яко не подобаетъ ти — пріяту быти въ ихъ царство, обратился еси съ евангеліемъ къ языкомъ своего царства монгольскимъ.... Радуйся, яко проповѣдію евангелія, тобою къ языкомъ монгольскимъ принесенною, злоухищреніе душъ человѣческихъ жестоко посрамися». Пребываніе святителя въ Селенгинскѣ благодѣтельно было и тѣмъ, что подкрѣпляло
