болѣе, чѣмъ святую вѣру; они готовы были предать святыя церкви, въ которыхъ просвѣтились святымъ крещеніемъ. — Милостивый Богъ не презрѣлъ слезъ христіанскихъ. — Храбрые воины русскіе! старайтесь охранять отчизну свою, русскую землю, отъ нечестивыхъ, — чтобы очи ваши не узрѣли разграбленія святыхъ церквей и вашихъ домовъ, убіенія дѣтей и позора женъ и дочерей, какъ это потерпѣли отъ турокъ болгары, греки, трапезонцы, морейцы, албанцы, хорваты, босняки, манкупцы и жители Кафы. Они скитаются по чужимъ сторонамъ бѣдственно, достойно укоряемые за малодушіе. Иные убѣгали съ большимъ имуществомъ, съ женами и дѣтьми, но вмѣстѣ съ золотомъ потеряли земное счастіе. Богъ — свидѣтель, своими глазами видѣлъ я государей, убѣгшихъ отъ турокъ съ имѣніемъ, скитающихся странниками и просящихъ смерти какъ милости»[1]. Это описаніе даетъ намъ видѣть, съ какими расположеніями души былъ въ Россіи бѣдный и благородный чужестранецъ Константинъ: за прошлое онъ не могъ упрекать себя, потому что былъ еще молодъ, когда прибылъ въ Россію, и едва ли не дитею былъ, когда турки захватили христіанскій юго-востокъ. Но онъ чувствовалъ и надъ собою гнѣвъ Божій и считалъ грѣхомъ искать веселой жизни; онъ хотѣлъ трудиться и молиться. Въ 1489 г. блаж. Іоасафъ отягченный несправедливымъ гнѣвомъ великаго князя, отказался отъ каѳедры и удалился въ Ѳерапонтовъ монастырь, на мѣсто иноческихъ подвиговъ своихъ[2]. Сюда вмѣстѣ съ нимъ перешелъ и кн. Констан-
186
РУССКІЕ СВЯТЫЕ
