могли допытаться отъ него, кто онъ и откуда. Изъ состраданія привели они его къ священнику. Въ домѣ добраго пастыря послушливо занимался онъ работою и даже помогалъ другимъ въ ихъ работѣ, никогда не оставаясь празднымъ; онъ усердно посѣщалъ и храмъ Божій. Но являясь малоумнымъ подвергался насмѣшкамъ и оскорбленіямъ. Одна рубашка, зимою и лѣтомъ, была одеждою его и земля служила постелью; обуви не носилъ онъ и въ морозы. Такъ прожилъ онъ въ Ялнатскомъ 15 лѣтъ.
Перейдя въ г. Юрьевецъ, онъ здѣсь уже не имѣлъ никакого пристанища. По прежнему босой и полунагой, онъ скитался по улицамъ, собирая насмѣшки и оскорбленія; только въ жестокіе морозы заходилъ онъ въ корчемницу, но здѣсь встрѣчалъ наглыя толчки и шутки. Любимое мѣсто его была паперть того или другаго храма, гдѣ проводилъ онъ время въ молитвѣ; особенно же любилъ онъ Богоявленскую обитель. Внимательные видали на глубокомъ снѣгу слѣды колѣнопреклонныхъ молитвъ его. Отъ суровой жизни кожа его совсѣмъ почернѣла и отъ поста прилипла къ костямъ. Такими подвигами самоотреченія духъ его очистился и благодатно окрѣпъ, такъ что онъ видѣлъ, чего не видали другіе.
Разъ юродствуя вошелъ онъ въ домъ воеводы Третьяка Трегуба; воевода разгнѣвался на то что вошелъ къ нему такой нищій и велѣлъ вытолкать его вонъ. Прогоняемый Симонъ намекнулъ на нещастіе, ожидавшее воеводу: но за то подвергся новымъ побоямъ. На слѣдующее утро жена Трегуба упала съ крыльца дома и убилась до смерти. У гроба жены суровый воевода вспомнилъ о словахъ юродиваго и раскаявшись въ своемъ поступкѣ сталъ
