щіяся къ духовной власти. Это выразилъ онъ въ граматѣ своей о распоряженіяхъ суздальскаго архіепископа[1]. Но считалъ за справедливое желать и того, чтобы гражданская власть оградила своимъ закономъ неприкосновенность правъ церкви. И въ несчастныя времена порабощенія монгольскаго митрополиты Россіи получили отъ хановъ ярлыки, которыми предоставлялись имъ право суда и расправы надъ лицами духовными и людьми подчиненными имъ. Теперь, когда в. князь Москвы только самаго себя выставлялъ обязаннымъ имѣть сношенія съ ордою, по усмотрѣнію его, — все же прочее начало зависѣть отъ него, митрополиту надлежало ожидать подтвержденія правъ своихъ отъ в. князя московскаго, тѣмъ болѣе, что митрополія такъ много и такъ искренно помогала ему возвыситься надъ всѣми прочими князьми. Въ слѣдствіе того въ 1402 г. в. князь Василій Димитріевичъ писалъ въ своей граматѣ: «вотъ я князь великій Василій Димитріевичъ, разсудилъ съ своимъ отцемъ, съ Кипріаномъ митрополитомъ кіевскимъ и всей Руси, постановилъ о судахъ церковныхъ по старинѣ. Найдя старый номоканонъ, какъ управлялъ прадѣдъ мой, святый князь великій Владиміръ и сынъ его князь великій Ярославъ всей Руси, какъ поставили они, разсудивъ съ митрополитами, о церковныхъ судахъ и составили номоканонъ по греческому номоканону, опредѣливъ, что такое суды церковные и права церкви, по древнему порядку: такъ и мы нынѣ поставили, чтобы оставалось то непремѣннымъ навсегда и впредъ, чтобы ни увеличивать, ни уменьшать, но стояло бы то непоколеблемымъ, какъ
- ↑ Ист. акт. 1. № 10.
