ственный князь отвергъ предложеніе татаръ. Онъ не хотѣлъ прикоснуться къ ихъ пищѣ и къ питью, считая ихъ то оскверненными именемъ идоловъ, то нечистыми по ихъ свойству. Напрасно обольщали его дружбою Батыя; напрасно хвалились военнымъ счастіемъ своимъ. Онъ горячо любилъ свою отчизну и ея вѣру. «Темное царство! отвѣчалъ христіанскій князь, не разлучить тебѣ меня со Христомъ моимъ. Мое несчастіе тяжело: но оно спасительно мнѣ. Что же ждетъ тебя съ твоимъ счастіемъ? Есть Богъ и темное царство погибнетъ, когда исполнится мѣра беззаконій его: взыщетъ онъ кровь вѣрныхъ своихъ». Татары скрежетали зубами отъ ярости, готовые напиться крови его. Изнуренный трудами, скорбію за отчизну и пыткою душевною, которую заставляли выдерживать враги, князь плакалъ, плакалъ особенно объ ошибкахъ прошлой жизни своей. «Господи! ты знаешь всѣ тайны сердца моего, всѣ нечистоты его; отъ тайныхъ моихъ очисть меня», такъ молился онъ въ слухъ. Въ равнодушіи гордаго стоика нѣтъ величія; великая душа чувствуетъ страданія, но торжествуетъ надъ ними терпѣніемъ, низводимымъ свыше ея молитвою. Князь чувствовалъ свои страданія и желалъ избавиться ихъ. Онъ молился за себя, потомъ за дѣтей, за всѣхъ братьевъ — христіанъ. Сила духа его росла съ молитвою. Наконецъ онъ благодарилъ Бога, что въ цвѣтѣ лѣтъ (ему было 29 лѣтъ) умираетъ смертію достойною
ми». (Собр. лѣт. I, 198). Тоже соф. лѣт. (V, 174). Троицкая лѣт. «Нудяша много — въ поганской бити воли ихъ и воевати съ ними.» Тоже у Новгор. и Воскр. л. (собр. л. IV. 32 — VII, 142). Прологъ 4 марта: «начата увѣщавати его ово ласканіемъ, ово же и прещеніемъ, къ своей ихъ пагубной вѣрѣ и къ скверному обычаю.»
