съ полнымъ уваженіемъ къ патріарху, онъ заставилъ однако константинопольскій соборъ принять за правило не посылать въ Россію митрополита помимо ея желаній. Заботясь объ общемъ благѣ склонилъ всѣхъ князей содѣйствовать безопасной торговлѣ русскихъ съ Греціею[1]. Въ 1168 г. не смотря на старость свою, отправился онъ въ Новгородъ, чтобы утвердить тамъ сына своего Святослава. На дорогѣ смоленскіе послы встрѣтили его за 300 верстъ отъ Смоленска; потомъ жители всѣхъ сословій приняли его съ подарками: такъ любили добродѣтельнаго старца—князя въ Смоленскѣ. Въ великихъ Лукахъ взялъ онъ клятву съ пословъ новгородскихъ забыть неудовольствія на сына его и разлучиться съ нимъ одною смертію. Больнымъ прибылъ онъ на возвратномъ пути въ Смоленскъ. Сестра и сынъ уговаривали его остаться въ Смоленскѣ, чтобы быть погребеннымъ въ храмѣ имъ созданномъ. «Везите меня въ Кіевъ, отвѣчалъ онъ; если умру на дорогѣ, положите меня въ отчемъ монастырѣ у св. Ѳеодора; если Богъ исцѣлитъ меня, молитвами пречистой своей Матери и св. Ѳеодосія, постригусь въ печерскомъ монастырѣ». Кн. Ростиславъ, окруженный счастіемъ, не плѣнялся ничѣмъ земнымъ. Никогда не искалъ онъ власти, а только принималъ ее, когда вручали, и при томъ какъ тяжесть. Незлобіе его прощало все другимъ; онъ помнилъ о своихъ грѣхахъ, о своихъ долгахъ предъ Богомъ и забывалъ о томъ, чѣмъ должны ему другіе. Онъ постоянно заботился о томъ, какъ угодить Господу. Часто говорилъ онъ печерскому игумену, особенно по смерти Святослава черниговскаго: «приготовь мнѣ келью, боюсь смерти неожидаемой». Во время вели-
- ↑ Собр. л. II, 81—86. VII. 72—76.
