вступленіи на наслѣдственный прародительскій престолъ Императора Павла Петровича. Наслѣдникомъ объявленъ Государь Цесаревичъ Великій Князь Александръ Павловичъ. По прочтеніи манифеста началась присяга; послѣ Императрицы Маріи Ѳеодоровны присягалъ Цесаревичъ Александръ и всѣ прочія Высочайшія и знатныя особы. Церемонія присяги и поздравленія окончилась въ два часа пополуночи, и въ заключеніе отслужена еще панихида при тѣлѣ усопшей Императрицы.
Въ эту же ночь князь Петръ Михайловичъ Волконскій встрѣтилъ у воротъ Зимняго дворца Наслѣдника, который въ сопровожденіи Аракчеева разставлялъ новыя пестрыя будки и часовыхъ. Праздные дни Александра Павловича кончились, занятія явились, но явилось вмѣстѣ съ тѣмъ другое зло; теперь Великому Князю предстояло терять все время на исполненіе обязанностей унтеръ-офицера, какъ онъ самъ справедливо выразился, оцѣнивая впослѣдствіи свою дѣятельность въ царствованіе Императора Павла.
На другое утро, 7-го ноября, въ девятомъ часу Императоръ Павелъ совершилъ верховый выѣздъ по городу, въ сопровожденіи Цесаревича Александра, а въ одиннадцатомъ часу присутствовалъ при первомъ вахтъ-парадѣ или разводѣ; съ этого дня вахтъ-парадъ пріобрѣлъ на многіе годы значеніе важнаго государственнаго дѣла. При паролѣ Государь ежедневно отдавалъ Цесаревичу Александру Павловичу приказы, содержаніе которыхъ причиняло многимъ нечаянныя радости, но еще чаще незаслуженную печаль. Приказы подписывались Цесаревичемъ и скрѣплялись Аракчеевымъ.
Приказомъ отъ 7-го ноября Александръ Павловичъ назначенъ полковникомъ въ Семеновскій полкъ, а полковникъ Аракчеевъ — комендантомъ города Петербурга и въ Преображенскій полкъ. На слѣдующій день, 8-го ноября, Аракчеевъ произведенъ въ генералъ-маіоры и пожалованъ кавалеромъ св. Анны 1-й степени. Отнынѣ гатчинскій капралъ, по отзыву Ростопчина, взялся смирять высокомѣріе екатерининскихъ вельможъ и при первомъ же вахтъ-парадѣ гвардейцамъ пришлось ознакомиться съ прелестями его цвѣтистой рѣчи, услышавъ изъ устъ его незнакомое для нихъ поощреніе, выраженное гнусливымъ голосомъ въ грозныхъ словахъ: „что же вы, ракаліи, не маршируете! Впередъ – маршъ“.
Съ какими чувствами Аракчеевъ относился вообще къ Екатерининскимъ преданіямъ, можно судить по слѣдующему любопытному разсказу, сохранившемуся въ запискахъ Михайловскаго - Данилевскаго. Императоръ Павелъ неоднократно поручалъ Аракчееву инспектированіе войскъ по Россіи. При смотрѣ екатеринославскаго гренадерскаго полка Аракчеевъ назвалъ, громогласно знамена этого полка, прославившагося въ прошлыхъ войнахъ своею храбростью, „Екатерининскими юпками“.
10-го ноября гатчинскія войска, вызванныя въ Петербургъ, торжественно вступили въ столицу. Военная церемонія окончилась неожиданнымъ распоряженіемъ о включеніи ихъ въ составъ полковъ лейбъ-гвардіи. Впечатлѣніе, произведенное среди гвардіи этимъ повелѣніемъ, было потрясающее. „На всѣхъ напало какое-то уныніе, – пишетъ тогдашній гвардеецъ, графъ Комаровскій. — Иначе и быть не могло, ибо эти новые товарищи были не только безъ всякаго воспитанія, но многіе изъ нихъ развратнаго поведенія; нѣкоторые даже ходили по кабакамъ, такъ что гвардейскіе наши солдаты гнушались быть у нихъ подъ командою“.
Такимъ образомъ новое царствованіе съ первыхъ же дней сдѣлалось отрицаніемъ предъидущаго. Наступила новая эпоха въ русской исторіи. „Называли ее, — какъ выразился Ф. П. Лубяновскій, — гдѣ какъ требовалось: торжественно и громогласно возрожденіемъ; въ пріятельской бесѣдѣ, осторожно и вполголоса — царствомъ власти, силы и страха; въ тайнѣ между четырехъ глазъ — затмѣніемъ свыше“. Началась безпощадная ломка всего, созданнаго для Россіи геніемъ Екатерины. „Вообще сказать можно“, писалъ графъ А. Р. Воронцовъ, „былъ хаосъ совершенный“.
Мысль о грозящемъ Россіи упадкѣ вслѣдствіе непрестанныхъ войнъ и полномъ безпорядкѣ въ дѣлахъ внутренняго управленія Имперіи никогда не покидала Павла во все время царствованія Екатерины. Поэтому онъ немедленно и съ превеликимъ усердіемъ принялся за подвигъ „исцѣленія“ Россіи. Въ одно мгновеніе все сразу перемѣнилось, и чрезъ сутки по воцареніи Павла кто бы за недѣлю до того уѣхалъ, по возвращеніи ничего бы не узналъ. А. С. Шишковъ свидѣтельствуетъ, что въ одинъ часъ
