туках) источниковъ, записалъ много сдѣланныхъ имъ химическихъ, топографическихъ и метеорологическихъ наблюденій, живо нарисовалъ природу и бытъ Кавказа; въ частыхъ отступленіяхъ и разсужденіяхъ автора звучитъ глубокое уваженіе къ наукѣ и негодованіе на ея недостойныхъ и корыстныхъ служителей.
1 іюня 1812 г. Г. оставилъ государственную службу, но уже въ 1814 г. поступилъ въ дѣйствующую армію, дѣятельно работалъ на войнѣ и дошелъ съ нашими войсками до Парижа. По окончаніи кампаніи онъ вышелъ въ отставку и поѣхалъ въ свой родной Мюнстерэйфель, гдѣ засталъ всю семью въ сборѣ у постели умирающаго отца. Не долго однако Г. пробылъ на своей родинѣ; послѣ смерти отца его неудержимо потянуло въ Россію, съ которой онъ успѣлъ уже сжиться. Первое время по возвращеніи въ Москву Г. занимался частной практикой и сталъ вскорѣ знаменитымъ врачомъ, котораго всюду приглашали и къ которому больные часто пріѣзжали изъ самыхъ отдаленныхъ мѣстностей, такъ что, несмотря на свое безкорыстіе, онъ сталъ обладателемъ большого состоянія: имѣлъ суконную фабрику, имѣніе, домъ въ Москвѣ, ѣздилъ, по тогдашнему обычаю, въ каретѣ, запряженной цугомъ четверкой бѣлыхъ лошадей. Но онъ не забывалъ и бѣднаго люда и много удѣлялъ времени на пріемъ безплатныхъ больныхъ, которымъ помогалъ не только совѣтами, но часто и деньгами.
Въ 1825 г. московскій генералъ-губернаторъ кн. Голицыйъ обратилсн къ Г. съ предложеніемъ занять должность московскаго штадтъ-физика; послѣ долгихъ колебаній онъ принялъ 14 августа 1825 г. эту должность и со свойственной ему энергіей сталъ дѣятельно проводить различныя преобразованія по медицинской части города и вмѣстѣ съ тѣмъ горячо бороться съ той апатіей и тѣмъ безразличіемъ, съ которыми относились къ своему дѣлу его сослуживцы по медицинской конторѣ. Много тяжелыхъ минутъ и огорченій пришлось перенести Г. за короткое время его пребыванія на должности штадтъ-физика; его горячая живая дѣятельность постоянно сталкивалась съ холодной канцелярской инертностью. И начальство и сослѵживцы были недовольны «безпокойной дѣятельностью» Г.: пошли жалобы н доносы на него; все, начиная съ его иностраннаго происхожденія и кончая тѣмъ, что свое жалованіе штадтъ-физика онъ отдавалъ своему смѣщенному предшественнику, — ставилось ему въ вину, и черезъ годъ (27 іюля 1826 г.) онъ вынужденъ былъ оставить должность и вновь занялся частной практикой. 24 января 1828 г. было разрѣшено учредить въ Москвѣ губернскій тюремный комитетъ, «по представленію и настоянію» кн. Д. В. Голицына. Князь тщательно подбиралъ личный составъ комитета, нѣсколько разъ измѣнялъ списокъ лицъ, казавпгахся ему достойными послужить великому и трудному дѣлу преобразованія тюремъ, но во всѣхъ его спискахъ неизмѣнно стояло имя Г. Въ 1830 г. Г. былъ назначенъ членомъ комитета и главнымъ врачомъ московскихъ тюремъ (въ 1830—1835 гг. онъ совмѣщалъ съ этимъ еще и должность секретаря комитета). Съ этого времени, въ теченіе почти 25 лѣтъ, всѣ свои силы, всю свою жизнь и всѣ матеріальныя средства отдавалъ онъ этой новой дѣятельности, всецѣло захватившей его. Онъ внесъ въ нее искреннюю любовь къ людямъ, иепоколебимую вѣру въ правду и глубокое убѣжденіе, что преступленіе, несчастіе и болѣзнь такъ тѣсно связаны другъ съ другомъ, что разграничить ихъ иногда совершенно невозможно; Г. поставилъ себѣ цѣлью «справедливое, безъ напрасной жестокости, отношеніе къ виновному, дѣятельное состраданіе къ несчастному и призрѣніе больного»; ничто не могло остановить его въ неукоснительномъ стремленіи къ этой цѣли: ни канцелярскія придирки, ни косые вэгляды и ироническое отношеніе начальства и сослуживцевъ, ни столкновенія съ сильными міра сего, ни даже горькія разочарованія. Онъ былъ всегда вѣренъ своему девизу, высказанному въ его книгѣ «Appel aux femmes»: «торопитесь дѣлать добро».
Разъ или два въ недѣлю изъ Московской пересыльной тюрьмы на Воробьевыхъ горахъ отправлялись болыпія партіи арестантовъ въ Сибирь; при этихъ отправкахъ въ теченіе многихъ
