пятнадцати пудовъ, вошелъ въ пустыя оглобли, поднялъ ихъ и сталъ раскачиваться съ ноги на ногу, какъ бы желая тронутъ возъ съ мѣста. Каково же было мое изумленіе, когда въ моихъ глазахъ онъ въ самомъ дѣлѣ тронулъ тяжелый возъ и преспокойно повезъ его одинъ одинешенекъ, на конный дворъ, отстоящій отъ мѣста подвига шаговъ на 200. Но вотъ наступило то щекотливое, для хозяйскаго такту время, когда, — днемъ раньше скоситъ хлѣбъ — зерно сморозится, днемъ опоздать — высыпется. Мнѣ необходимо было уѣхать. По возвращеніи моемъ, прикащикъ, сообщая о благополучіи, разказалъ слѣдующее: — Я прогналъ Евсея. На другой день вашего отъѣзда мы с утра собрались косить рожь. Я на зорькѣ разбудилъ рабочихъ, и всѣ сѣли отбивать косы. Я пошелъ въ контору. Когда вернулся, всѣ уже были готовы выходитъ, одного Евсея нѣтъ. „Гдѣ Евсей?“ — „Въ избѣ.“ Гляжу, а онъ валяется на палатяхъ. — „Чтó жь ты Евсей дѣлаешь, чего жь ты косу не отбиваешь?“ — А онъ говоритъ: — „а тебѣ какое дѣло, я можетъ-быть не отбитою буду косить.“ — Тутъ онъ вышелъ в сѣни и при Дронкѣ, при Ефимкѣ и при Трифонѣ сталъ меня ругать. Я вырвалъ у него изъ рукъ косу, да и говорю: — “когда ты меня не слушаешь, да еще ругаешься, то я тебѣ могу приказывать, ступай куда хочешь“. — Съ тѣмъ онъ и ушелъ.
Я посмотрѣлъ въ рабочую книгу. За Евсеемъ ни копѣйки, напротивъ, мы ему по разчету должны 1 р. 30 к. На другой день ко мнѣ является Евсей.
— Чтó тебѣ нужно?
— Да вотъ, батюшка, и самъ не знаю, за чтò меня избили, да еще и прогнали.
— Кто же тебя билъ?
— Дмитрій Ѳедоровичъ — въ грудь меня кулакомъ, а тутъ.…
— Кто же это видѣлъ?
— Да всѣ видѣли: Дронка въ сѣняхъ былъ, Ефимъ и Трифонъ.
— Хорошо, я это дѣло разберу.
Вечеромъ, по окончаніи работъ, я велѣлъ позвать трехъ указанныхъ свидѣтелей.
— Вотъ, ребята, вы третій годъ у меня живете и я васъ знаю за людей честныхъ и толковыхъ.
