не имѣло другого объясненія, если бы индивидъ убивалъ себя исключительно для того, чтобы избавиться отъ тяжкой жизни, то нельзя было бы сказать, что онъ обязанъ дѣлать это. Нельзя человѣка заставлять пользоваться привилегіей. Однако, мы видимъ, что, если онъ продолжаетъ жить, то тѣмъ самымъ онъ лишается общаго уваженія; ему отказываютъ въ установленныхъ погребальныхъ почестяхъ, и, по общему вѣрованію, его ожидаютъ за гробомъ ужасныя мученія. Общество оказываетъ на индивида въ данномъ случаѣ опредѣленное психическое давленіе для того, чтобы онъ непремѣнно покончилъ съ собой. Конечно, общество играетъ нѣкоторую роль и въ эгоистическомъ самоубійствѣ, но вліяніе его далеко не одинаково въ этихъ двухъ случаяхъ. Въ первомъ случаѣ роль его исчерпывается тѣмъ, что оно теряетъ связь съ индивидомъ и дѣлаетъ его существованіе безпочвеннымъ; во второмъ, оно формально предписываетъ человѣку покончить съ жизнью. Въ первомъ случаѣ оно внушаетъ и, самое большее, совѣтуетъ, во второмъ оно обязываетъ и самоопредѣляетъ условія и обстоятельства, при которыхъ обязательство это должно быть выполнено.
И общество требуетъ подобнаго самопожертвованія въ соціальныхъ интересахъ. Если кліентъ не долженъ переживать своего патрона, а слуга своего господина, значитъ, общественное устройство устанавливаетъ между покровительствуемымъ и покровителемъ, между королемъ и его приближенными настолько тѣсную связь, что не можетъ быть и рѣчи объ отдѣленіи однихъ отъ другихъ и участь, ожидающая ихъ всѣхъ, должна быть одинакова. Подданные должны всюду слѣдовать за своимъ господиномъ, даже въ загробной жизни, точно такъ же, какъ его одежды и его оружіе; если бы былъ допустимъ иной порядокъ, соціальная іерархія не была бы вполнѣ тѣмъ, чѣмъ она должна быть[1]. Тотъ же характеръ носитъ отношеніе жены къ
- ↑ Вполнѣ возможно, что въ основѣ этой установившейся практики лежитъ забота о томъ, чтобы помѣшать духу умершаго вер-
