найденные нами вида факторовъ самоубійства и установить, могутъ ли тѣ отличительныя особенности, которыя обнаруживаютъ самоубійства, реализуясь различными субъектами, вытекать изъ этихъ факторовъ, и какимъ образомъ. Конечно, невозможно вывести такимъ путемъ всѣ существующія особенности самоубійствъ, такъ какъ нѣкоторыя изъ нихъ должны зависѣть отъ личной природы данныхъ индивидовъ. Каждое самоубійство носитъ на себѣ отпечатокъ личности, представляетъ собою проявленіе темперамента того лица, которое его совершаетъ, зависитъ отъ тѣхъ условій, въ которыхъ оно производится, и поэтому не можетъ быть всецѣло объяснено однѣми только общими и соціальными причинами. Но эти послѣднія, въ свою очередь, должны наложить на всѣ самоубійства извѣстный колоритъ sui generis, придать имъ опредѣленную специфическую особенность. Эту-то коллективную печать намъ и предстоитъ выяснить.
Конечно, это изслѣдованіе не можетъ быть произведено съ безусловной точностью; мы не въ состояніи сдѣлать методическаго описанія всѣхъ ежедневно совершаемыхъ самоубійствъ, или всѣхъ случаевъ, имѣвшихъ мѣсто на всемъ протяженіи исторіи. Мы можемъ установить только самые общіе значительные типы, не имѣя къ тому же вполнѣ объективнаго критерія, который далъ бы намъ возможность сдѣлать этотъ выборъ. Болѣе того, мы можемъ итти только дедуктивнымъ методомъ въ попыткахъ связать ихъ съ тѣми причинами, отъ которыхъ они, повидимому, происходятъ. Все, что въ нашей власти—это показать ихъ логическую необходимость, не имѣя зачастую возможности подкрѣпить наши разсужденія экспериментальнымъ доказательствомъ. Конечно, мы прекрасно сознаемъ, что такая дедукція, которая не можетъ быть провѣрена опытомъ, всегда подозрительна, но, даже при наличности этихъ оговорокъ, нельзя сомнѣваться въ полезности нашего изысканія. Даже въ томъ случаѣ, если бы оно не дало ничего, кромѣ иллюстрацій примѣрами вышеприведенныхъ выводовъ, оно все же пред-
