испытываетъ болѣзненное измѣненіе и чрезмѣрно гипертрофируется, во второмъ случаѣ дѣло идетъ о чрезмѣрной и нерегулярной чувствительности. У одного—мысль, возвращаясь все время къ самой себѣ, теряетъ наконецъ всякій объектъ, у другого—не знающая границъ страсть не видитъ впереди никакой цѣли; первый теряется въ безконечности мечтаній, второй—въ безднѣ желаній.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что психологическая формула самоубійцы не такъ проста, какъ это обыкновенно думаютъ. Сказать, что онъ усталъ, испытываетъ отвращеніе къ жизни, еще не значитъ опредѣлить эту формулу. На самомъ дѣлѣ существуютъ самые различные типы самоубійцъ, и эти различія ощущаются особенно сильно въ томъ способѣ, которымъ совершается самоубійство. Можно такимъ путемъ распредѣлить самоубійства и самоубійцъ на опредѣленное количество видовъ; они должны совпадать въ ихъ существенныхъ чертахъ съ типами, установленными нами выше, согласно природѣ тѣхъ соціальныхъ причинъ, отъ которыхъ они зависятъ; они являются какъ бы продолженіемъ этихъ соціальныхъ фактовъ во внутреннемъ мірѣ индивида.
Необходимо прибавить, что они не всегда наблюдаются въ опытѣ въ чистомъ видѣ; часто случается, что они комбинируются между собою и даютъ начало сложнымъ видамъ; признаки, принадлежащіе нѣсколькимъ изъ нихъ, встрѣчаются одновременно въ одномъ и томъ же самоубійствѣ. Причиной этого явленія служитъ то обстоятельство, что различныя причины самоубійства могутъ одновременно оказывать свое дѣйствіе на одного и того же индивида, и такимъ образомъ результаты ихъ перемѣшиваются. Такъ, мы видимъ часто больного, подверженнаго различнымъ бредовымъ идеямъ, которыя перепутываются между собою, но все же воздѣйствуютъ въ одномъ и томъ же направленіи и, несмотря на различное происхожденіе, приводятъ къ одному и тому же поступку; они взаимно усиливаютъ другъ друга. Такимъ же образомъ, различныя лихорадки, соеди-
