препятствіе, на которое наталкивается ненасытное желаніе человѣка, можетъ заставить его обратиться къ своему внутреннему міру и поискать въ немъ отвлекающаго средства противъ своихъ потерпѣвшихъ крушеніе страстей. Но такъ какъ онъ не находитъ тамъ ничего такого, за что онъ могъ бы прочно ухватиться, и такъ какъ тоска, которую въ немъ вызываетъ созерцаніе этого зрѣлища, можетъ только усилить желаніе бѣжать отъ самого себя, то, конечно, вслѣдствіе всего этого, его безпокойство и недовольство только возрастаютъ. Такимъ образомъ возникаетъ типъ смѣшанныхъ самоубійствъ, гдѣ подавленность чередуется съ возбужденіемъ, мечта съ дѣйствительностью, порывы желаній съ меланхолическими размышленіями.
Аномія можетъ точно также сочетаться и съ альтруизмомъ. Одинъ и тотъ же кризисъ можетъ потрясти существованіе индивида, нарушить равновѣсіе между нимъ и его средой, и, въ то-же самое время, обратить его альтруистическія наклонности въ состояніе, возбуждающее въ немъ мысль о самоубійствѣ. Это—тотъ случай, который мы называемъ самоубійствомъ одержимыхъ. Если, напримѣръ, евреи въ большомъ количествѣ лишали себя жизни во время взятія Іерусалима, то дѣлали это потому, что, во-первыхъ, побѣда надъ ними римлянъ, превращая ихъ въ подданныхъ и данниковъ, тѣмъ самымъ мѣняла тотъ образъ жизни, къ которому они уже привыкли, а во-вторыхъ, потому, что они слишкомъ были преданы своему культу и слишкомъ любили свой городъ, для того, чтобы пережить неминуемое разрушеніе того и другого. Точно также часто случается, что разорившійся человѣкъ лишаетъ себя жизни какъ потому, что онъ не хочетъ жить въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, такъ и потому, что онъ хочетъ спасти свое имя и имя своей семьи отъ позора банкротства. Если офицеры и унтеръ-офицеры съ легкостью лишаютъ себя жизни въ тѣхъ случаяхъ, когда они вынуждены подать въ отставку, то это также вызывается какъ мыслью о той перемѣнѣ, которая должна произойти въ ихъ образѣ жизни, такъ и
